Нуреев: его жизнь

Конечно же, Уоллес Поттс вернулся, а ван Данциг вскоре полетел в Лондон – создавать для Рудольфа балет.

Глава 23 Я хочу, ты должна

Каждый танцовщик ведет отчаянную, безнадежную, заранее обреченную на провал битву со временем, силой тяжести и более молодыми соперниками. Нуреев, быть может, первым отказался в это поверить. Этой теме и посвятил Руди ван Данциг свои «Нити времени» – первый полномасштабный балет, созданный специально для Нуреева и о Нурееве. Рудольф играл в нем Путешественника по жизни, сопровождаемого Смертью, и, по своему настоянию, находился на сцене все тридцать пять минут, пока длился балет. Заметив, что 31-летний Рудольф начал терять гибкость в прыжках и приземлениях, ван Данциг захотел отобразить борьбу танцовщика за сохранение власти над своим телом и мышцами. В не меньшей мере хореографа интриговал и другой вопрос: как великий танцовщик воспринимает неизбежное появление преемников? Ван Данциг проиллюстрировал это эпизодом ближе к середине балета: к танцующему соло Путешественнику присоединяются другие танцовщики – один за другим, до тех пор, пока не заполняют всю сцену; и все они исполняют те же самые па, что и Путешественник. По словам ван Данцига, Рудольф с трудом воспринял саму идею заката своей танцевальной и творческой активности. «Я боролся, чтобы сюда попасть, и не позволю другим стать лучше меня», – заявил он хореографу.

Во время репетиций жизнь неизбежно вторгалась в искусство. Рудольф сам попросил ван Данцига не задействовать дублера. И сам же продолжал соглашаться на ангажементы за рубежом, исчезая подчас на несколько дней. И ван Данциг решил, что без дублера не обойтись. Он обратился к Аштону, и тот предложил Энтони Доуэлла. Вернувшийся из очередной поездки Рудольф вряд ли обрадовался, обнаружив на своем месте более молодого танцовщика. Он воспринял это как намек на то, что ван Данциг утратил к нему доверие. Доуэлл смотрел на Рудольфа как на наставника, но у него уже тоже появилось немало поклонников благодаря дуэту с Сибли, считавшемуся вторым после дуэта Нуреева и Фонтейн. Чтобы выразить свое неудовольствие, Рудольф на репетиции танцевал «ужасающим образом», так что хореограф даже не смог понять, как выглядят его па. Ван Данциг назначил прогон целого балета и на глазах у всех танцовщиков вызвал на сцену Доуэлла. Однако вперед шагнул Рудольф.

«Разве вас зовут Энтони?» – осведомился хореограф. Труппа затаила дыхание, а Рудольф в гневе выскочил из репетиционного зала. Рассказывая об этом, Аштон хихикал. «Он наслаждался интригой», – подтвердил потом ван Данциг.

Его примирению с Нуреевым посодействовала Мод Гослинг. Ван Данциг остановился в ее доме, в «гостевой» квартире на первом этаже, которую часто занимал Рудольф. В тот же вечер Мод пригласила хореографа на ужин, не предупредив, что позвала на него и танцовщика. Атмосфера за ужином была скованной. Рудольф выглядел обиженным и уязвленным, а Мод «держалась вроде бы непринужденно, но вместе с тем несколько неуверенно, как будто постоянно терзалась вопросом, насколько неловко чувствуют себя по ее милости остальные…» Ван Данциг ушел рано, но Рудольф вскоре возник у его двери с предложением погулять в расположенном рядом Гайд-парке. Он ведь тоже ощущал на себе сильный прессинг, пояснил хореографу артист, в кои-то веки признавшись в своей неуверенности. «На меня смотрят как на постороннего, пришлого варвара, вмешивающегося в чужие дела. Они видят во мне угрозу своим солистам-мужчинам, а критики при первой возможности готовы разнести меня в пух и прах».

С тех пор репетиции протекали гладко. Рудольф работал «как раб», стараясь овладеть «скульптурным» стилем движений, по максимуму использовавшим его пластичность и выразительность. И все же всякий раз, когда ван Данциг хотел, чтобы он стоял неподвижно, просто фокусируя на себе внимание, Рудольф настаивал, чтобы тот дал ему какие-то па для сохранения инерции. «Если у меня не будет здесь па, я ослабею и не смогу полностью восстановить силу до конца балета», – говорил он. Премьера «Нитей времени» состоялась 2 марта 1970 года. Несмотря на вялую реакцию критиков, у большинства зрителей он имел успех – естественно, благодаря танцу Рудольфа. Однако важнее было другое: электронной музыке, футуристическим декорациям Тура ван Шайка и эклектичному смешению балета с современным танцем удалось-таки «встряхнуть» «Ковент-Гарден»[234], на что и рассчитывал Рудольф. Сам факт того, что мнения зрителей так сильно разделились, писал критик Питер Уильямс, «свидетельствует о том, что балет скорее жив, чем в коме… Замечательно, что наконец-то случился прорыв, заставивший артистов и публику расширить их кругозор».