Нуреев: его жизнь

Тем временем в Санкт-Петербурге, где о СПИДе тогда только-только узнали и потому имели только слабое представление, Любе Мясниковой позвонил незнакомый ей студент-медик. Он сказал, что его попросил с ней связаться худрук балетной труппы Мариинского театра Олег Виноградов. Студенту якобы удалось открыть эффективное лекарство, способное спасти умирающего Нуреева, с невероятным названием БН-7 – «Белые ночи номер 7». Любе так хотелось помочь Рудольфу, что, ничего не зная о таинственном БН-7, она принесла его образец в аэропорт и убедила вылетавшего в Париж пассажира передать его Нурееву. Поскольку законом вывоз из страны лекарств был запрещен, она перелила препарат во флакон от «Шанель». «Зелье» рассмешило, но отнюдь не обрадовало врача Рудольфа. Канези и не подумал давать неизвестное лекарство своему пациенту. «Вроде его нужно было развести в горячей воде и вдыхать пары. Мне это показалось нелепым и абсурдным, и, не будь Рудольф в таком плачевном состоянии, он бы – я уверен – тоже посмеялся», – рассказывал Канези.

К середине декабря Рудольф уже с трудом узнавал друзей и то отключался, то приходил в сознание. По настоянию Гюзель ему наняли охранника, не пропускавшего визитеров, журналистов и сумасшедших поклонников. В палату Рудольфа разрешалось заходить только его ближайшим друзьям и членам семьи, да и то с большими интервалами, что вызывало разногласия у некоторых из них. В Париж вызвали родственников Нуреева из Уфы. Разида привезла с собой какое-то растительное лекарство, которое ей передал для Рудольфа член Союза писателей Башкирии, и была очень огорчена, когда врачи отказались давать его брату. Разида прилетела в Париж в Рождество вместе со своей племянницей Альфией и ее маленькой дочуркой Женей. Роза и Гюзель встретили их в аэропорту, хотя отношения между ними были довольно прохладными; Альфия чувствовала, что Гюзель обращалась с ними пренебрежительно, как с «простолюдинами из Уфы». Роза, как старшая в семье, хотела всеми руководить, и это приводило к частым ссорам между ними, особенно когда сестры готовили для Рудольфа еду. «Роза настаивала, что ему следовало давать куриный бульон, и никто не мог ее переспорить».

Стремясь обеспечить Рудольфу полный покой, Роза пыталась помешать друзьям брата его навещать. Многие воспринимали это как горькую иронию – ведь большую часть своей жизни Нуреев старался дистанцироваться именно от Розы. Он никогда и никому не позволял себя контролировать, даже в последние недели, пока не начал впадать в бессознательное состояние. Охваченные горем, друзья и родственники боролись за права на своего Рудольфа, и каждый из них считал, что знал и понимал его лучше других. Но правда заключалась в том, что его жизнь состояла из стольких же нитей, цветов и рисунков, как и ковры, украшавшие его квартиру. А из людей, которые значили для Рудольфа больше всего – его матери, Пушкина, Эрика, Найджела, Мод, Марго и Жюда, – в живых оставались только Мод и Жюд.

С Жюдом, стоящим у его постели, и Фрэнком Лусассой, державшим его за руку, Рудольф тихо покинул этот мир в половине четвертого дня 6 января 1993 года, в канун русского Рождества. Ему было пятьдесят четыре года. Роза только на минуту вышла из палаты и, вернувшись, застала брата уже мертвым. Новость быстро распространилась по коридору больницы, где ожидали друзья и родственники, а оттуда по Парижу и всему миру.

«Я всегда говорила, что он должен держать меня за руку, когда я умру, и была уверена, что так оно и будет». 11 января 1993 года, накануне похорон Рудольфа, Мод Гослинг все еще не могла примириться с его кончиной. В тот день она прилетела в Париж с Джейн Херманн и Тессой Кеннеди и остановилась в отеле «Вольтер», где уже собрались Жаннетт, Уоллес, Марика, Руди ван Данциг и еще несколько танцовщиков. У дома номер 23 по набережной Вольтера в ожидании машины с телом Нуреева дежурили полицейские автомобили. Друзья решили, что свою последнюю – посмертную – поездку Рудольф должен совершить из своей парижской квартиры в оперный театр. Мишель Канези поручил Фрэнку Лусассе оставаться с телом до утра. Роза, Гюзель, Разида, Альфия, Юрий и несколько ближайших друзей артиста присоединились к нему в квартире Нуреева, но, когда подъехали Жаннетт и Марика, Гюзель раскричалась и отказалась их впустить. Расстроенный этой неприятной бурной сценой, Фрэнк все же решил соблюдать волю родных покойного.

Как же он был удивлен, когда они отправились спать, оставив его, постороннего человека, наедине с телом. Гроза и проливной дождь, барабанивший в окна роскошной гостиной, нервировали его. Чтобы успокоиться, Лусасса потягивал белое вино и всю ночь разговаривал с Рудольфом, уверяя, что его не покинули.