Нужна ли Америке внешняя политика?

Произошедшее в итоге фиаско было осложнено неспособностью Америки отсортировать различные течения своего исторического подхода к внешней политике: как примирить универсальные принципы с практическими потребностями региона, которые позволяли только поэтапный подход к достижению высоких целей; как в горниле сражения соединить моральные принципы, которые носят совершенный характер, с их претворением в жизнь силовыми средствами, которые зависят от тех или иных обстоятельств.

Одной жертвой разочарований стал национальный консенсус, основанный на коалиции между вильсоновцами и джексоновцами. Когда вильсоновцы поняли, что цель защиты свободы, процветания и американской институционной модели оказалась несбыточной, они отказались от борьбы в разгар мучительной войны, предпочтя прекратить борьбу ради более ограниченных и, вероятно, более достижимых целей. Радикальное крыло вильсоновцев пришло к выводу о том, что американский идеализм не так уж и перегнул палку, когда основные моральные недочеты втянули Соединенные Штаты в Индокитай. Для того чтобы устранить эти недочеты, они предприняли переход в наступление по всем фронтам на основе принципов, которые направляли всю американскую послевоенную политику.

Джексоновцы, с другой стороны, продолжали настойчиво настаивать на полной истинности своих принципов. Но если война в Индокитае стоила того, чтобы ее вести, ее необходимо было довести до победы, и, если этого не случилось, ее надо было прекратить. Джексоновцы не имели категории, обозначающей ограниченную войну. Ни вильсоновцы, ни джексоновцы не хотели поддерживать постепенный выход из войны, направленный на сохранение доверия к Америке в условиях холодной войны, в которых безопасность по-прежнему во многом зависела от слова Америки.

Именно Ричарду Никсону довелось проводить внешнюю политику Америки в условиях краха исторического консенсуса. Поклонник Вильсона, Никсон даже попросил, чтобы письменный стол Вильсона был поставлен в Овальном кабинете, хотя из-за ошибки или, вероятно, бюрократического преступного умысла ему вместо этого поставили стол Генри Вильсона, второго вице-президента в администрации Гранта. (Он все же сумел заполучить портрет нужного Вильсона в Зале заседаний кабинета министров.) Однако изучая почти всю свою жизнь международную политику, Никсон не принял предложения о том, что одна формула может объяснить всю историю или что каждая современная международная проблема могла бы быть решена на основе одной стратегии. Убежденный в том, что избыток вильсонизма завел нас в болото Индокитая, и понимая, что джексоновцы больше не хотели бороться за то, что лежало на чаше весов там, Никсон постарался объединить американский народ при помощи возвращения американской внешней политики к ее гамильтоновским корням, отдав предпочтение национальным интересам.

И все же в политике Никсона имела место сильная вильсоновская черта, когда речь шла о соглашениях в области контроля над вооружениями, о поддержке еврейской эмиграции из Советского Союза и таких мерах, как инициатива мирного процесса на Ближнем Востоке и международная конвенция, запрещающая биологическое оружие. Но во всех отношениях главной темой была увязка политики Америки с ее интересами и ее интересов с ее возможностями. «Наша цель прежде всего состоит в поддержке наших интересов в долгосрочной перспективе на основе здоровой внешней политики, – докладывал он конгрессу в 1970 году. – Наши интересы должны предопределять наши обязательства, а не наоборот»⁶⁸.

У этой политики было много замечательных удач: достигнутый благодаря переговорам уход из Вьетнама, открытие Китая, Берлинское соглашение, политика в отношении Советского Союза, сочетавшая сдерживание с переговорами по многим темам и начало арабо-израильского мирного процесса. Однако ее оправдание, хотя и классически гамильтоновское, звучало диссонансом тому, что было главной темой американской внешней политики на протяжении большей части столетия. Когда Уотергейт ослабил Никсона, а уход из Вьетнама показался безопасным делом, было вновь подтверждено традиционное желание, направленное на утверждение глобального значения ценностей Америки. Никсон и, в меньшей степени, президент Джеральд Форд (а я как их государственный секретарь) попали под нараставшие нападки как со стороны вильсоновцев, за слишком сильное упование на силу (кодовое слово, относящееся к тем, кто придерживается слишком традиционных и старомодных взглядов старушки Европы), так и со стороны джексоновцев, за слишком сильную любовь к улаживанию проблем (кодовое слово для нежелания опираться в политике на различного рода разборки). Когда либеральное крыло поменялось местами в начале 1970-х годов и создало неоконсервативное движение, вильсонизм возник вновь в более мощном (рейгановском) варианте. Соперничество с Советами носило моральный, а также и стратегический аспект, об этом неоконсерваторы напоминали нам – и компромисс был опасным (и, по определению, таковыми были любые переговоры с Советским Союзом).