Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

Гу Юшэн едва успел уйти из-под удара, когда его тренировочный меч раскололся от чужого клинка, лезвие которого было окутано ци. Тан Цзэмин видел цветные вспышки перед глазами, пока загонял мужчину в угол, не обращая внимания на крики Цзина, пытавшегося остановить его.

Сжимая клинок, Тан Цзэмин чувствовал в груди пламя, всполохами грязных слов поднимающееся к самому разуму, затуманивая его.

Гу Юшэн, низко припав, сделал подсечку и выбил ногой из хватки упавшего мальчика клинок, скручивая тому руки за спиной. Тело Тан Цзэмина дрожало от давно сдерживаемой силы, продолжая гнать по меридианам кипящую сейчас ци, приправленную злостью и болью. Прошло некоторое время, прежде чем он смог вновь успокоить потоки и пустить силу равномерно по руслу сплетенных когда-то стен.

Гу Юшэн поднял его за шкирку, словно щенка, тяжело дыша и внимательно всматриваясь в лицо.

– Неплохо, парень, – довольно усмехнулся он, вытирая окровавленный уголок губ большим пальцем. Тан Цзэмин поднял взгляд и непонимающе впился покрасневшими глазами в генерала.

– …Что? – хрипло выдохнул он, чувствуя боль во всем теле как от тяжелых ударов мужчины, так и от давно не выпускаемой силы. Боль эта была сродни той, когда делаешь первый глоток воды после удушливой жажды – следом за этим всегда следует жжение.

Гу Юшэн осматривал Тан Цзэмина со всех сторон, все так же держа на весу, словно диковинную зверушку.

– Говоришь, у него духовный корень воды? – с неохотой обратился он к Цзину, бросая взгляд на перевернутые бочки с водой. Цзин, стоящий рядом, только кивнул, взволнованно глядя на Тан Цзэмина.

– Разбавим твои тренировки медитациями, ты должен научиться контролировать злость… – Гу Юшэн продолжал говорить, но Тан Цзэмин вдруг перебил его:

– Вы специально сказали те слова, чтобы разозлить меня?

Гу Юшэн приподнял брови, безмолвно давая утвердительный ответ.

Тан Цзэмин поджал губы и вырвался из захвата. Скрежетнув зубами, он метнул взгляд на генерала.

– Я вам что, зверь?!

Затем перевел взгляд на Цзина, который открыл было рот, чтобы извиниться, но Тан Цзэмин резко развернулся, быстро покидая павильон.

Гу Юшэн поднял разломленный клинок, внимательно осматривая его.

– Твою мать, ты перегнул палку сегодня, понимаешь это? – рыкнул в его сторону Цзин.

Гу Юшэн на это лишь хмыкнул и отбросил лезвие. Цзин покачал головой, после чего развернулся и тоже спешно ушел.

Через пару дней Сяо Вэнь помог Лю Синю приобрести искусно сделанную рогатку из серебра с тугим жгутом, предложив попрактиковаться на заднем дворе на мешочках с мукой. Приловчившись, Лю Синь неплохо стрелял и уже после нескольких дней тренировок уверенно выбивал цель на расстоянии нескольких чжанов.

– Может, потом лук попробуешь? – предложил Сяо Вэнь.

– Да, было бы неплохо, – кивнул Лю Синь, улыбаясь и переводя взгляд с мишени на сидящего рядом с ней обсыпанного мукой Байлиня. Птица тряхнула головой, сметая кучку, и промаршировала к большой черепахе, которая тут же прищурилась и закрыла лапами кусок фрукта.

Следующие дни прошли в подготовке токсинов и припасов для путешествия. Хоть Сяо Вэнь и говорил, что оно займет не более пары недель, Лю Синь предпочел подготовиться основательно, скупая необходимые вещи, которые в будущем еще пригодятся им с Тан Цзэмином. Приобретя два теплых темных плаща, он внезапно получил подарок от Тан Цзэмина – инкрустированную камнями ручную красную грелку в шелковом мешочке с вышитыми драконами, а в ответ преподнес мальчику счастливую улыбку и теплую муфту. Лю Синь не забыл и ответный подарок для Гу Юшэна, купив коробку восточного табака высшего качества, на что тот лишь усмехнулся уголком губ, глубоко втягивая знакомый запах.

Холодная война между наставниками и Тан Цзэмином продолжалась как в доме, так и вне его, обходя стороной Сяо Вэня с Лю Синем. При них все трое вели себя как обычно, но Тан Цзэмин все же пытался держаться от наставников подальше, отказавшись посещать тренировочный павильон с Гу Юшэном. Выслушав его наставления насчет медитаций, он тренировался лишь с Цзином. Тот хоть и отмалчивался по большей части, все же пытался заговорить с Тан Цзэмином, чувствуя за собой вину, но мальчик лишь внимал наставлениям, после чего уходил, не говоря ни слова. Тан Цзэмин больше не стеснялся иногда пробираться к Лю Синю в комнату, не думая оправдываться или обращать внимание на взгляд Гу Юшэна, который словно сверлил в нем дыру. Грязные слова до сих пор сидели в подкорке сознания, и иногда Тан Цзэмину хотелось вновь наброситься на генерала, когда их взгляды пересекались.

Сколько бы ни спрашивал Лю Синь Сяо Вэня, почему бы им не выдвинуться пораньше, чтобы как раз успеть до первых снегов, лекарь лишь улыбался и отвечал, что они кое-что ждут.

В тот поздний вечер дома были только Цзин, вновь запершийся наверху, и Лю Синь с Тан Цзэмином.