Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

Махнув им рукой на прощание, Лю Синь скрылся в толпе. Всю дорогу он прокручивал в голове внезапную встречу, заставившую его задуматься о том, что он никого толком не знал в этом мире. Размышляя, что неплохо было бы завести пару друзей, он вошел в лавку лекаря. Складывая купленные травы на стол, Лю Синь оборачивался в поисках Сяо Вэня, который всегда встречал его у порога, спешно забирая вязанки и отправляя с новым поручением. Гу Юшэна и Цзина тоже не было видно, но в этом не было ничего удивительного – мужчины часто пропадали в городе в это время.

– Странно… – прошептал Лю Синь, зайдя в мастерскую лекаря и не обнаружив там того.

Подумав, что Сяо Вэнь, возможно, отлучился по делам, он решил дождаться его, чтобы получить новое поручение. Последние дни были особенно выматывающими: у него буквально не было времени даже присесть. Чувство усталости во всем теле давало о себе знать, неприятно ощущаясь в мышцах. Лю Синь подумал, что неплохо было бы отдохнуть, проведав Тан Цзэмина, который сейчас занимался.

Поднимаясь по лестнице, он остановился на последней ступени, услышав приглушенные голоса. Медленно идя по коридору, он все четче различал негромкий тембр Сяо Вэня и тихие вопросы Тан Цзэмина.

– …Лао Бай объединил главные положения учения в единую систему, изложив догматические и ритуальные основы. Так родился трактат о законе Дао и его проявлениях в мире под небом. Эти писания стали основой для дальнейшего развития даосизма, будучи ровесником конфуцианских текстов. Существуют свидетельства, что все священные трактаты были покрыты золотой пылью и спрятаны в императорской библиотеке, дабы уберечь их от разрушения временем.

Лю Синь подошел ближе и увидел сквозь щель в двери, как сидящий рядом с мальчиком лекарь, раскрыв большую книгу, показывает ему изображения. Мягкий голос Сяо Вэня спокойно вещал об учениях, на что Тан Цзэмин кивал, выглядя сосредоточенным и поглощенным процессом.

– В книге почтенного Шу Шимэя сказано, что Лао Бай встречался с самим великим У Бяньтянем несколько сотен лет назад, но я не нашел более подробных записей об этом… – задумчиво произнес Тан Цзэмин.

– Все верно, – послышался одобрительный голос Сяо Вэня. – В те годы У Бяньтянь был проповедником самого высокого бессмертного храма под небом, который отрицал учения Лао Бая и сеял смуту среди его учеников, порождая слухи о его невероятном рождении. Более подробно я расскажу тебе завтра, когда принесу с собой книги.

– Ранее вы говорили, что с рождением Лао Бая связано много легенд. В «Книге Трех царств» сказано, что его мать проглотила осколок хрусталя, таким образом зачав сына…

Лю Синь тяжело сглотнул, вспоминая их с Тан Цзэмином посиделки за чтением смешных городских легенд про прожорливых призраков и птиц-разбойников.

«Никчемный…» – откликнулся разум.

В груди неприятно кольнуло. Видя, как Тан Цзэмин собранно внимает учениям Сяо Вэня, Лю Синь почувствовал одобрение, одновременно с этим пытаясь остановить всполохи тянущей боли в груди. Вспоминая, как мальчик просто слушал его рассказы, ни о чем не спрашивая, а иногда и вовсе засыпая, Лю Синь горько поджал губы.

Ему это неинтересно.

Лю Синь даже не знал имен, о которых они говорили, а Тан Цзэмин уже выучил целые истории жизней и легенды о прошлом этого мира. В самом деле, Лю Синь ненавидел и презирал себя в этот момент. Горькое чувство стыда и ничтожности собственных сил царапало изнутри, ядом распространяясь по телу, делая его мягким и дрожащим. Он чувствовал вину и беспомощность из-за того, что не мог правильно обучать Тан Цзэмина, хоть именно он и взял его под крыло. Юноша понимал, что учить классике и истории он попросту неспособен в силу незнания, но сжавшееся сердце при виде мальчика, который тянулся к другому человеку, вызывало тяжесть в груди. Осознавая, что глупо винить себя за незнание и неумение, Лю Синь чувствовал: горькая желчь стыда и сожаления уже поднялась из самых глубин.

В этот момент юноша осознал, что Тан Цзэмин всегда крутился вокруг него, видя в нем опору лишь потому, что Лю Синь был единственным, кто заботился о нем. Но поняв теперь, что в мире полно и других людей, более добрых, образованных и способных его защитить, он, разумеется, выберет их, и в этом нет его вины. Наблюдая за аккуратно одетым Сяо Вэнем с гладко расчесанными волосами, лицо которого светилось мудростью и прилежностью, а изящные манеры говорили о его образованности, Лю Синь почувствовал себя глупым оборванцем, лишним в этом доме.

Комкая в руках свой серый халат, он пристыженно вжал голову в плечи.

Тан Цзэмин тем временем продолжал увлеченно расспрашивать Сяо Вэня, на что тот мягко и с улыбкой объяснял ему непонятные вещи. Увидев, как рука лекаря мягко поглаживает склонившегося над книгой Тан Цзэмина по голове, который больше не отстраняется от чужого прикосновения, Лю Синь отшатнулся. Схватившись за подол халата, он поджал губы и развернулся спиной к двери, собравшись поспешить вниз и не в силах больше терзаться у дверей в чужой мир.