Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

– Что ж, раз он так привязан к мальчику, то пусть остается с нами. Я стану обучать Тан Цзэмина этикету и наукам, не все же ему мечом махать. Он должен изучать классические учения и понимать общественный уклад, иначе когда выйдет в свет, то может потерять лицо. А после сам решит, какую связь установить со своими приближенными.

– Признайся, больше всего на свете ты хочешь, чтобы и тебя он называл ифу, – хмыкнул Цзин, отпивая чай. Затем поморщился и обернулся в поисках бочонка вина.

– Ну разумеется! – воскликнул Сяо Вэнь. – Я и не скрываю этого, но… у меня просто нет права на это. – Под конец своей речи он горько поджал губы.

– Ни у кого из нас нет, – выдохнул Гу Юшэн.

– Тан Цзэмин столько всего перенес, и все по нашей вине. Мы должны были догадаться, что он выжил в ту ночь, и прочесать все Северные земли. Если бы мы только знали… – быстро заморгал Сяо Вэнь, пытаясь скрыть покрасневшие глаза и опуская их на свою чашу.

– Не надо, – резко оборвал Гу Юшэн, чувствуя, что в груди разгорается пламя. Он прикрыл глаза, перед которыми тут же встало лицо его улыбающегося погибшего друга.

– Если бы не Лю Синь, мы бы никогда не встретились, – чуть дрогнувшим голосом подвел итог Сяо Вэнь. Будучи по природе своей мягкосердечным и прокручивая сейчас варианты событий, что могли развернуться без вмешательства юноши, Сяо Вэнь едва смог совладать с эмоциями.

– За Лю Синя! – поднял он свою чашу.

– За него, – сказал Цзин, грохая бочку сливового вина на стол.

Суматошная жизнь Лю Синя продолжалась уже две недели. Имея в распоряжении лишь один свободный день в неделю, он старался как можно больше времени проводить с Тан Цзэмином, читая с ним городские забавные повести и легенды, что покупал со своего жалованья, и учил его писать и читать.

– Какой это иероглиф? – спросил Лю Синь, стоя позади мальчика и глядя поверх его плеча на листы рисовой бумаги.

– М-м, «супруг»? – обернулся на него Тан Цзэмин.

Лю Синь улыбнулся и погладил его по голове:

– «Небо»[23].

Тан Цзэмин кивнул и, обмакнув кисть в тушь, аккуратно начал выводить иероглиф.

Праздник Цисицзе приближался, и весь город пестрел украшениями и символическими товарами. Стоял разгар лета, и воздух полнился душистым ароматом цветов и сладким запахом благовоний. Лавки были уставлены фейерверками и подарками, которые принято дарить в этот день. Торговцы зазывали прохожих, расхваливая свой уникальный ассортимент, который можно было встретить еще в дюжине лавок по соседству. И хотя сам праздник должен был состояться лишь через несколько дней, на главной площади уже устраивались небольшие ярмарки и конкурсы в попытке разжечь интерес к главному торжеству. Дети, пускающие бумажные фонарики по реке, веселились и плескались до самого вечера, пока их родители были заняты приготовлениями.

Лю Синь, улыбаясь, наблюдал за всем этим, впервые остановившись за эти две недели и в удивлении осознав, насколько прекрасен этот город. Глубоко втягивая запах цветов, он медленно брел по площади из очередной лавки, в которую его послал Сяо Вэнь. Отовсюду слышались смех и разговоры. Лю Синь так проникся праздничной атмосферой, что оступился, случайно столкнувшись с кем-то.

– Простите, – поднял он голову, встречаясь глазами с молодой женщиной.

– О, ничего страшного, господин, я тоже была невнимательной, – ответила та, улыбнувшись.

Лю Синь замер, осматривая ее красивое лицо. Женщина смущенно опустила глаза и, замявшись, посмотрела на него еще раз, тоже не спеша отходить.

– Красиво, правда? – перевела она взгляд на украшенный цветами мост.

Женщина была одета в красивый оранжевый халат с белым подолом, расшитым астрами. Голову ее украшала резная позолоченная заколка, венчавшая изящную, но простую прическу. Лю Синь бросил беглый взгляд на мост и снова повернулся к ней:

– Да.

– Мамочка! – раздался звонкий голос.

Оба опустили глаза.

За подол женщины цеплялась девочка лет десяти, в розовом платье и с двумя пучками волос на голове, подвязанными лентами.

– Кто это? – спросил ребенок, громко шепнув матери.

Юноша улыбнулся и чуть поклонился:

– Меня зовут Лю Синь.

– Я Ма Цайтянь, а это Ма Жуши, – представилась женщина, нежно поглаживая дочь по голове.

– Приятно познак…

– Мамочка, идем скорее к реке! – потянула ее девочка.

– А’Ши[24], не будь грубой, – мягко одернула дочку женщина.

– Ничего страшного, – улыбнулся Лю Синь, – мне тоже пора.

– Да, – смущенно улыбнулась Ма Цайтянь, опуская взгляд и чуть кланяясь. – Рада была знакомству.

– Я тоже. Может, еще свидимся, – произнес Лю Синь, обходя женщину с ребенком по дуге.

Ма Цайтянь развернулась, провожая его взглядом, и растянула губы в улыбке:

– Я надеюсь.