Ныряльщица за жемчугом

Папа ее давно убеждает: профессиональный спорт – зло, в бассейн нужно ходить не за рекордами, а исключительно в охотку, для укрепления здоровья. Все, что ни есть полезного, она у синхронного плавания уже взяла. Экс-русалки – даже те, кто давно занятия бросил, не толстеют никогда. Глубинные мышцы пресса развиты настолько, что хоть годами на диване лежи – животик все равно плоским останется. И рожать будет легко. И на пляжах она всегда звезда – особенно если делает (просто для удовольствия) экате – когда совершенно незаметно для окружающих перебираешь ногами и таким образом перемещаешься.

Но Ирка – несчастная, с насморком, продолжала надеяться…

…В последний день сборов к ним неожиданно подошла главный тренер и сухо сказала:

– Так и быть, возьмем вас на этап кубка в Японию. Но губу не раскатывайте – едете запасными. Паспорта сдать к понедельнику. Вылет – через две недели. Если вопросы, задавайте, даю тридцать секунд, – выразительно взглянула она на часы.

Карьеристка Ирка, конечно, спросила льстивым голосом:

– А что нам нужно сделать, чтобы попасть в основной состав? Может быть, похудеть, или дополнительно потренировать комплекс, или…

– Отравить кого-нибудь из основы. Еще вопросы? – насмешливо проговорила тренер.

– А где мы в Японии жить будем? – неожиданно выпалила Изабель.

– Тут, малявки, вам повезло, – хмыкнула женщина. – Спонсор в этот раз щедрый. Оплатили нам самый центр, отель пять звезд. Все, ваше время истекло. До встречи в Токио.

И ушла, не оглядываясь. А девочки остались гадать: то ли правда обрушилось невиданное счастье, то ли заслуженная мастер спорта над ними просто посмеялась.

Наши дни

На защелку Надя запираться не стала. Ей и в голову не могло прийти, что Полуянову достанет наглости ворваться в ванную. Она вообще боялась, что Димка теперь в ее доме не скоро появится. Или вовсе никогда не придет.

А тот – смотри-ка ты! – ввалился. Всего-то в девять утра. И выглядел – уставшим, обиженным и голодным.

Хозяйской рукой огладил Надежду по влажному бедру, смахнул шапочку пены с ее груди, промурлыкал: «Афродита ты моя!»

– Полуянов! Ну-ка, вышел отсюда! – рявкнула Надя и неожиданно для себя разревелась.

Журналист в духоте ванной комнаты сощурился, будто кот на сметану, прижал ее руки к стене, подначивает:

– Давай, Надюха, отбивайся! Ты же знаешь, меня это только заводит!

Как он может?! Вести себя, будто ничего не случилось?!

Стоял Полуянов неудобно, Митрофанова могла бы запросто вырваться и влепить ему со всей силы по печени. Но вместо этого – опустила голову и разревелась. Горько, сладко, на грани истерики.

– Эй, Надька, ты чего? – опешил Дима.

А у Митрофановой слова полились потоком:

– Давай! К Изольде своей иди! Прислуживай! Ножки ее целуй! Может, чего и обломится!

– Надюха! – ахнул Полуянов. – Ты что несешь, глупая?!

– Я думала, ты настоящий мужик, верила тебе! А ты бросил меня ночью в чужой квартире и умчался фотомодель обхаживать! Никогда тебе этого не прощу!

Димка отступил на шаг, внимательно оглядел ее и присвистнул:

– Да ты, кажись, ревнуешь!

– Не дождешься! Это я тебя раньше ревновала! – взвилась в ответ Надя. – Страдала, в подушку плакала. Но сейчас, Дима, все. Надоело. Хватит. Все кончено! Убирайся!

А тот, вместо того чтобы обидеться, с восхищением языком зацокал:

– Ох, ничего себе у нас семья! Настоящие итальянские страсти!

– Семья?! Дима, когда у людей семья, муж бережет жену. И никогда не умчится в пять утра по звонку какой-то профурсетки!

– Я, что ли, на свидание поехал? – в свою очередь возмутился Полуянов и ринулся в контратаку: – Ты прекрасно знаешь, что я по профессии не бухгалтер, а журналист, причем не гламурненький. А горячие темы до девяти утра, пока откроются офисы, не ждут.

– Когда ты уезжал по работе, я слова поперек не говорила. Ни разу, – тяжело вздохнула Надя. – Еще и провожала тебя, тормозок собирала.

– Ну, могу тебя заверить, что я и сегодня поехал на место преступления, а вовсе не в ресторан. – Полуянов сделал значительную паузу – видимо, ждал, что Надя начнет расспрашивать, однако девушка промолчала, и ему пришлось продолжить: – Изабель мне тему подкинула – исключительно интересную! А что она сама симпатичная, я виноват, что ли? Но ты меня знаешь. Я неземной красотой только на расстоянии любуюсь, сидя у твоих ног, как верный пес.

– Ладно, Мухтар, сказки мне не рассказывай, – буркнула Надя. – У моих ног он сидит! Просто Изергиль твоя хвостом повертела – и все. Вот ты и вернулся. С позором.

– На-адя, ну что ты глупостей себе напридумывала! Я миллион раз тебе говорил: фотомодели – не мое. Я – знаток и ценитель женщин умных, глубоких… Таких, как ты!

Что ж. Надя притворилась, что готова сменить гнев на милость. А когда Полуянов доверчиво склонился над ванной, резко дернула его за предплечье, и журналист, как был в рубашке и джинсах, полетел в мыльную воду, а она быстро выскочила из ванны, накинула прямо на мокрое тело халатик и сбежала на кухню. Прошла в коридор, понюхала полуяновскую ветровку. Пахнет не духами – почему-то болотом.