Ныряльщица за жемчугом

– Странный ты человек, Аскольд. Зарабатываешь прилично, а все по каким-то клоакам ходишь.

– Знал бы ты, сколько в этой клоаке миллионеров! – хихикнул тот. – Это ведь только пустозвоны в «Пушкинах» понтуются. А умный народ – как Александр Иванович, ну, или Аскольд Иванович! – Корейко, предпочитают не высовываться. Столуются здесь, и даже закуску с собой приносят. Но ты, раз уж такой крутой, можешь взять нам чебуреков. И Венерочке на чай обязательно соточку дай, а то ведь обидится, может и собачатинку из вредности пожарить.

Дима хмыкнул, отошел к стойке. А когда вернулся, обжигая руки об картонные тарелочки, на столе уже красовалась целая стопка бумаг, и Аскольд сразу заворчал:

– Аккуратней! Еще не хватало важные документы маслом закапать!

– Ох, Аскольд, ну и строгий ты. Понимаю, почему к тебе моя Надька неровно дышит, – улыбнулся Полуянов.

– Ты, Полуянов, лучше не болтай, а скоренько договор купли-продажи просматривай, паспортные данные сличай – и разбежимся, – хмуро произнес риелтор. – Шеи мыть, к сделке готовиться.

Но Дима на распечатанный документ еле взглянул, отмахнулся:

– Аскольд, брось! Уж тебя-то проверять – это совсем смешно. Лучше про труп в квартире расскажи.

…Полуянов сначала собирался узнать насчет судьбы Юрия у своего старого приятеля майора полиции Савельева. Или ту же Изабель допросить, вместе с ее домработницей. Однако потом решил, что не стоит беспокоить ценнейший источник в полиции по подобным мелочам. А глупышка Изабель (на пару с верной экономкой), пожалуй, все отрицать начнут – чтобы сделка не сорвалась. Вот и позвонил риелтору. Тем более тот сам настаивал:

– Дима, давай, если что беспокоит, в себе не таи, пожалуйся дяде Аскольду. Сам знаешь, я со своими клиентами, как с детками родными: все капризы исполняю, все прихоти.

Полуянов и позвонил. Попросил все выяснить.

Риелтор в ответ на его просьбу, разумеется, фыркнул. Принялся балагурить, что труп в квартире – это, наоборот, хорошо, это к деньгам.

– Но, если вы нервные такие, так и быть, узнаю.

И вот сейчас, неторопливо прихлебывая пивко, рассказывал:

– Историйка – смех, яйца выеденного не стоит. Обычно и уголовных дел в таких случаях не заводят, тут просто опера попались ретивые. Ну, был у этой вашей Изабель хахаль. Красивый, богатый. Юриком Черкашиным звали. Охмурял он ее как по-писаному. Сейшелы, бриллианты, яхты. От той яхты вся беда и случилась. Своего плавсредства у Юрия не было – столько еще не наворовал. Взял у друга. Причем в сентябре. А сентябрь у нас в Подмосковье, сам понимаешь, месяц не тропический. А Юрик все на палубе под проливным дождем да под ветром капитана из себя строил. Вот и довыделывался – схватил пневмонию. И, как весь молодняк-дурак, еще и ходил до последнего. Слег, когда температура до сорока с лишним подскочила. Ну, чего делать? Пневмонию во всем мире лечат одинаково – только антибиотики. Изабель стала колоть своему милому пенициллин – а он болючий, зараза. Любимый, конечно, молчит, зубами скрипит, лицо в поту, героя из себя строит, но у нее-то сердце кровью обливается. Вот и начала выход искать. Как положено девушке современной, в Интернете. И прочитала там, что, если разводить антибиотик не водой дистиллированной, как положено, а новокаинчиком, укол станет практически безболезненным. А у Юрика, оказывается, на новокаин была аллергия. Сильнейшая. Начал хрипеть, задыхаться. «Скорая», как всегда, в пробке застряла – вот и не успели. Когда врачи приехали, тот уже умер. Изабель в обмороке, домработница в истерике… Ну, собственно, и все. Кого обвинять, в чем обвинять? Изабель ревет, повторяет: «Я как лучше хотела! Я про то, что такие шоки бывают, даже и не слышала никогда!» Если бы у нее медицинское образование было, тогда другой разговор, могли бы годик-другой условно впаять. Ну, или если бы у Юрия имелись родители, борцы за справедливость. Тоже могли бы требовать крови. Но принц наш – детдомовский, мамы-папы нет, только брат. А брату в чем смысл красивую девушку за решетку тянуть? У него другая забота, приятная: в наследство вступать. Юрик-то явно не бедный был, раз бриллианты своей девушке дарил и на Сейшелы возил.

Аскольд умолк. С удовольствием прикончил пиво. Посетовал:

– Аж горло из-за тебя пересохло.

Дима свой пенный напиток еле глотнул.

– Значит, умер этот Юрий все-таки в нашей квартире, – задумчиво произнес он.

– Ой, ну и что? Вытяни скидку у Изабельки – за то, что в доме привидение, да и забудь.

– И переехать она, наверное, решила, чтобы от воспоминаний сбежать.

– Думаю, да, – хмыкнул Аскольд, – обычное дело для девчонок. – И философски добавил: – Будто от плохих воспоминаний убежать можно!

– Ну и что посоветуешь? – внимательно взглянул на риелтора Полуянов.

– А чего тут советовать?! – взвился тот. – Я понимаю, если квартира в ренте и бабуля, только что здоровая, бодренькая, вдруг умерла. Или, допустим, у хозяина – куча детей, кто по тюрьмам, кто за границей. Тут да, могут проблемки вылезти. А у вас – всего-то единственный трупик. И смерть естественная. Делов-то!..