Нырнуть без остатка

Не буду говорить ему, что специально подменилась. Хотя Никита, наверное, и сам догадается.

Я честно пытаюсь лежать смирно, но, блин! То ногой пошевелю, то чуть сдвинусь в бок, то голову почешу, то руку под подушку уберу. Рядом с Никитой я будто на иголках. Меня переполняют чувства. Да они льются через край!

Я хочу отдавать, иначе меня просто разорвет. Хочу получать, чувствовать, что не зря поддаюсь. Страх остаться одной первый раз в жизни такой явный. Подбирается к горлу, душит.

Снова верчусь. Стараюсь тихо, но получается наоборот.

– Ра-ада, – Никита щекочет ухо и шею хриплым шепотом, – тебе в школе не показывали эксперимент со стеклянной палочкой и шелком?

– Это химия, физика? – недоумеваю. – У нас на них вечно классный час проходил. Класс-то не самый примерный был, мягко…

– От сильного трения о шелк, – перебивает Никита, медленно опускает руку вниз по талии к животу и резким движением прижимает к себе, отчего я не сдерживаю всхлип, – стекло электризуется и начинает притягивать.

Да я чувствую! Глаза закатываются, я прижимаюсь еще ближе к нему. Мне так хорошо, когда руки Никиты гуляют по телу, гладят, легко – и не очень – щипают. Ловлю его ладонь, удивляюсь тому, какая я смелая, и веду туда, где больше всего горит. Я настаиваю. Я хочу. Разворачиваюсь почти грациозно, и через миг сижу на Горском верхом.

Я нахожу его губы, целую и вынуждаю Никиту тянуться за мной, сдавливать шею и вгрызаться в мой рот. Чуть кусаю в ответ. Он рычит, а я теряю голову, остатки разума.

– Маленькая моя, – шепчет Никита почти грубо, но целует напротив до одури нежно.

Останавливает мои руки, которые пытаются неумело развязать шнуровку на спортивных штанах. Я мычу недовольно, но в висках стучит – моя, моя, моя.

Затуманенным взглядом нахожу его глаза – кристально-чистые. Замечаю, как напряжен, чувствую.

– Я понимаю, что ты хочешь успеть все. Ты такая – смелая, даже отчаянная, прямая и… жадная, – из его уст это звучит до жути сексуально, а видели бы лицо! – Но мне придется подумать за нас двоих.

– Бред, – злюсь и резко отворачиваюсь.

– Это ведь потому что я уезжаю?

– Неправда! Я была готова сделать это еще тогда!

– А я не должен был тебя трогать, пока не разберусь со всем окончательно! – Никита повышает голос, но быстро берет себя в руки и добавляет: – Ты совсем не думаешь о себе. Я никуда не денусь.

– Я этого не знаю! – Моя очередь бушевать.

– Ты спешишь.

– А ты тормозишь! – в сердцах выпаливаю.

Никита смеется, я дуюсь. Это не похоже на ссору, но я впервые по-настоящему на него сержусь. Правда, ровно до того, как он произносит фирменное «иди ко мне» – это ключ от всех замков.

Сдаюсь. Полностью. У меня нет никаких шансов устоять против его объятий.

Утром, как всегда, Никиты в кровати не оказывается. Человек со стальными привычками, во сколько он вообще встает? В пять? Я на дежурство около шести просыпаюсь, а Никита уже возвращается с пробежки. И это я еще себя жаворонком считала.

– Кофе сделать? – спрашивает он бодро, когда спускаюсь.

Я так плохо выгляжу? Блин, умывалась с закрытыми глазами, даже в зеркало не посмотрела.

– Давай, – соглашаюсь обреченно. – И чего это ты с утра уже так улыбаешься?

Щурюсь и поражаю Никиту вроде бы смертоносным взглядом, а ему нипочем.

– Храпишь ты смешно.

– Чего? – я даже просыпаюсь от такого возмутительного заявления.

– Именно. Полночи слушал. Пришлось бежать на пару километров больше, чтобы взбодриться. Ты как себя чувствуешь, кстати, не простыла?

Прислушиваюсь к ощущениям: да, нос чуть забит, есть легкая слабость, но не больше.

– Не-а. Наверное, Волк храпел, а ты перепутал.

Эта наглая морда, что трется около Никиты, выпрашивая вкусняшки, при упоминании сразу оборачивается и смотрит на меня, мол, обалдела, что ли? Но ничего, потерпит. И так разрешили на коврике у кровати спать. Последние дни Волк повадился к нам подниматься, потому что ему снятся кошмары.

Да, малыш тот еще трусишка. Скулил ночью после ужастиков, аж сердце кровью обливалось. Помните, как лаял на клоуна? Не любит он их. А мы в тот вечер смотрели «Оно». На большом экране. Идея хоть и безумная была, но мне так понравилось жаться по любому поводу к Никите. И засыпать в обнимку, чтобы клоуны не приснились.

Чуть позже к нам заходит Макс. Мы выпускаем Клео с Волком во двор, а сами болтаем обо всем и ни о чем сразу. Макс старается не подавать вида, но частенько к Майе разговоры сводит. Вспоминает приколы из прошлого и сам же смеется над ними. И будто бы ненароком спрашивает, как у нее дела, не собирается ли она заезжать.

– Она приедет на днях ко мне в общагу, – отвечаю ему.

– Почему туда? – из ниоткуда на кухне возникает Никита.

– Потому что я там живу.

Горский хмурится опять. Натянуть бы ему брови повыше, он так симпатичнее. Может, пластику предложить сделать? А что? В интернете говорят, у мужчин сейчас модно.

– Мне будет спокойнее, если ты останешься здесь.

– Не останусь.

– Почему?

Потому что все тут напоминает о тебе! – хочется крикнуть в ответ, но сдерживаюсь.