o 0a115616b968c99b

ласково попросила: «Ну ты подожди, все еще изменится».

-Не изменится, - мрачно сказала Белла, поднимаясь. «Простите, бабушка».

Она пошла к задним дверям дома, и Марфа, потрепав лежащего рядом Цезаря по голове, -

последовала за ней.

Внучка сидела, поджав ноги, на бархатной кушетке в ее опочивальне и горько, отчаянно

плакала. «Ну что ты, милая, - Марфа устроилась рядом, и обняла ее, - ну расскажи мне, что

случилось».

-Я его так люблю, так люблю, - Белла вытерла лицо платком и тут же опять расплакалась, - и

все равно – у меня ничего не получается!

Марфа слушала, а потом, прижав внучку к себе, спросила: «А ему ты говорила?»

-Конечно, - Белла кивнула. «Ну, вот полгода уже прошло, а все по-прежнему. И с детьми

тоже..., - она покраснела.

-С детьми, - протянула Марфа. «Ну, милая моя, не у всех сразу бывает-то, подождать надо.

И с этим тоже, - она поцеловала мокрую щеку, - подождать. Ты еще молодая девочка, оно

придет».

-Если бы он меня любил, - горько сказала Белла, - все было бы по-другому. Питер с Рэйчел

смотрят друг на друга, и видно – они от счастья светятся. Сами знаете – как Питер

приезжает, так они только к обеду встают. А у нас..., - девушка махнула рукой, и застыла,

сгорбившись, спрятав заплаканное лицо.

-Ну, - Матвей распахнул объятья, - добро пожаловать в Копенгаген, дорогие мои. О сундуках

не беспокойтесь, я распоряжусь.

Он поцеловал сестру в щеку и хмыкнул: «Все молодеешь».

-Да и ты тоже, - Марфа окинула взглядом камзол орехового бархата, белоснежную льняную

рубашку, и красивую, с золоченым эфесом, шпагу брата.

-Месяц до отставки, - Матвей поднял бровь и погладил изящную бородку. «Очень бодро себя

чувствую, знаете ли. И ты, Михайло Данилович, - он усмехнулся, - бросай это дело, езжай в

деревню, а то вон – морщины какие, а тебе пятый десяток всего лишь».

-Попозже, Матвей Федорович, - улыбнулся Волк и, взяв тещу под руку, потрепал детей по

головам: «Бегите с Дэниелом вперед, а мы – за вами».

-Выйдете на площадь, мимо фонтана, а там – второй поворот направо, - крикнул им вслед

Матвей. «Дом на углу».

Марфа вдохнула свежий, соленый воздух и улыбнулась: «Хорошо у вас тут, Матвей».

-А как же, - брат вдруг раскинул руки, - не зря я этот город еще во время оно приметил. Ну да

в Новом Свете, думаю, не хуже, - он подтолкнул Марфу и добавил: «А то вы все там были, а

я – еще нет. Давайте, - он подогнал их, - не след к обеду опаздывать.

Марфа оглянулась на корабль и почувствовала, как щемит у нее в сердце: «Побуду, недели

две и уеду, - пообещала себе женщина. «А как вернусь, - сразу с Джоном поговорю, по

душам. Не след так жить-то».

Она подобрала подол шелкового платья, и, вздохнув, сказала: «Ну, пойдемте».

Мария услышала в распахнутое окно голоса с улицы, и, побледнев, вытерев руки холщовым

полотенцем, подумала: «Вот и все. Господи, помоги мне, только бы все хорошо было. И Тео,

она ведь помнит мать, немного, но помнит. А я, какой матерью буду?»

Женщина перекрестилась, и, распахнув дверь, подняв голову, увидела его глаза –

зеленовато-голубые, в темных ресницах. Дэниел смотрел на нее так, как будто вокруг, - в

аккуратной, застеленной персидским ковром передней, - больше никого не было.

-Наконец-то, - подумал мужчина. «Какая же она красивая, как я ее люблю, Господи».

-Мария! – Тео выскочила из-за его спины и бросилась к женщине. «Я так скучала! Спасибо

вам за ноты, я всему выучилась и вам поиграю. И мы вам новые ноты привезли, вам Белла

передала, от ее наставника.

Женщина присела, и, прижав к себе ребенка, целуя белокурые, мягкие волосы, серьезно

сказала: «Я так рада, милая, что ты здесь. У меня есть имбирь, и корица, сделаем завтра с

тобой печенье, для всех?»

-Конечно, - кивнула Тео, и, оправив бархатное, золотистое платьице, церемонно сказала: «А

это мой дядя, Стивен, он в Париже живет. Позвольте вам представить»

-Рад встрече, сестрица, - высокий, белокурый, мальчик склонился над ее рукой. Дэниел все

глядел на женщину, а потом весело сказал: «Стивен, мышка, похозяйничаете тут? А мы с

Марией прогуляемся немного».

Дэниел подал ей руку, и, когда дверь закрылась, наклонившись, шепнул: «Я просто так давно

вас не видел, Мария, письма – это ведь другое, хотя я их все храню».

-Я тоже, - она подняла васильковые, доверчивые глаза и вдруг улыбнулась: «Дэниел, вы

только знайте – вы мне можете все рассказать, всегда, и я выслушаю. Ну, и посоветую, если

смогу, конечно».

-А как же иначе? – удивился он, взяв ее маленькую, с загрубевшими кончиками пальцев,

ладонь. «Я ведь вас люблю, Мария, мы же семья – конечно, я вам буду все рассказывать».

Женщина вдруг, на мгновение, закрыла глаза и подумала: «Конечно. И будет гореть камин, и

я буду сидеть с вязанием, а дети - делать уроки. А он будет рядом, всегда, так, что можно

будет взять его руку, и даже просто молчать, - но вместе».

Дэниел, будто услышав ее, проговорил: «Да, Мария, так и будет». Он внезапно рассмеялся:

«Только мы еще Куэрво с собой заберем, помните его?»

-А как же, - лукаво ответила женщина. «Я даже знаю, куда мы его клетку поставим».

Дэниел посмотрел на прядь золотистых волос, что выбивалась из-под чепца, и подумал: «А