o 0a115616b968c99b

-Всегда, - Дэниел притянул ее к себе поближе. «Вот прямо сейчас опять и будет, любимая.

Вот так, - он рассмеялся, почувствовав ее прикосновение, и устроил жену удобнее. «Не

больно было?»

-Больно? – недоуменно спросила жена. «Нет, конечно, - она подняла лукавые глаза, - хотя я

все ждала, тетя мне говорила…

-Тетя ей говорила…, - проворчал Дэниел, счастливо закрыв глаза, лаская ее волосы. «Вот

так, - сказала Мария, на мгновение, прервавшись, полюбовавшись. «Мне очень нравится. А

что с ним дальше делать, расскажешь?»

-Покажу, - он уложил жену на бок, и, поцеловав нежную шею, острые лопатки, добавил: «И

потом еще кое-что сделаю, тебе понравится». Мария почувствовала его пальцы, и, застонав,

раздвинув ноги, шепнула: «Еще, еще, пожалуйста!»

На рассвете, зевая, приподнявшись, целуя мужа, она сказала: «А теперь что?». Дэниел взял

ее лицо в ладони и улыбнулся: «А теперь я тебя обниму, - всю, укрою одеялом, и ты будешь

спать – долго. И я тоже. И буду держать тебя за руку. Только сначала…, - он легко усадил

Марию на себя, - еще немного того, что я так люблю».

Она вся была – сладкая и мягкая, вся – его, и потом, слыша ее крик, ее прерывистое

дыхание, стирая слезы с ее лица, он наклонил жену к себе. Целуя маленькую, снежно-белую

грудь, он шепнул: «Нет, все-таки подождем со сном».

Мария оглянулась и подняла бровь: «Пожалуй, ты прав, я вижу что-то, что давно не

пробовала».

-Давно, - согласился Дэниел, укладывая ее на спину, слыша в распахнутое окно шорох моря.

Он поцеловал ее ногу – от круглого, изящного колена, все выше, и, сквозь зубы сказал: «Нет

сил, терпеть».

-А ты не терпи, - она закинула голову назад и скомкала пальцами простыню, выгибаясь,

отвечая на каждое его движение, горячая, обжигающая, покорная. Потом она вцепилась

сильными пальцами в его плечи и крикнула: «Люблю тебя!».

Они засыпали, держа друг друга за руки, и Дэниел, придвигая ее к себе, уткнувшись лицом в

теплые волосы, тихо сказал: «Потом поедим, сходим на море, и вернемся сюда».

-Угу, - она поерзала, и Дэниел, найдя пальцами то, что ему было нужно, рассмеялся: «Вот,

так и буду спать. Никуда тебя не отпущу».

-И не надо, - Мария свободной рукой натянула на них одеяло, и, заснула – прижавшись

головой к его груди.

На кухне вкусно пахло кофе. Марфа сняла с очага котелок, и, разлив в кружки детей теплое

молоко, весело сказала: «А сегодня поедем в деревню, будем кататься на лошадях».

-Хорошо, когда каникулы, - шепнул Стивен Тео, - только все равно – бабушка сказала, что с

нами заниматься будет. И папа тоже».

-А мне надо играть, - озабоченно отозвалась девочка, разворачивая на коленях салфетку.

«Дедушка Майкл, - позвала она, - ешьте печенье!»

Волк отложил тетрадь с какими-то записями, и, улыбнувшись внучке, ответил: «С

удовольствием!»

Парадная дверь стукнула и Матвей, вытирая ноги, сказал: «Свежие булочки и почта, пока мы

вчера за свадебным обедом сидели, барк из Лондона пришел».

Он передал сестре вкусно пахнущий сверток и, посмотрев на письма, сказал: «Мне, тебе,

Михайло Данилович, и тебе, Марфа, тоже».

Женщина посмотрела на печать с королевским гербом, и, решительно взломав ее,

пробежала глазами записку.

Матвей увидел, как похолодели зеленые глаза, и подогнал детей: «Бегите, одевайтесь,

сейчас уже и выходим».

Мерно тикали часы в гостиной. Марфа положила письмо на деревянный стол и тихо

сказала: «Открытие» вернулось в Плимут».

-Мэри? – приподнялся Волк, положив свою руку на тонкие пальцы женщины.

-Они высадили Мэри, Генри и детей в шлюпку, - Марфа раздула ноздри и добавила, - и

оставили в виду неизведанных берегов. Никто не знает – где.

Матвей перекрестился и тихо проговорил: «Может, и найдутся еще, Марфа, это же Мэри. На

все воля Божья».

-Найдем, - поправила его сестра, и, вздернув острый подбородок, вздохнув, - вышла из

кухни. Матвей услышал ее веселый голос: «Все готовы? А то лошади заждались!», и,

взглянув на Волка, подумал: «Как это он так смотреть умеет? Будто лед, право слово.

Степан покойник так смотрел, бывало».

-Вот ты только, Михайло Данилович, - осторожно сказал Матвей, - туда отправляться не

вздумай, ладно?

-А сие, - коротко ответил Волк, поднимаясь, - я сам решу.

Матвей проводил глазами его белокурую голову и, вздохнув, потянувшись за кофейником,

пробормотал: «Вот же упрямец, прости Господи».

Часть двенадцатая

Нижний Новгород, осень 1611 года

Петя Воронцов-Вельяминов спешился и, привязав лошадь к желтеющей березе, вышел на

откос Волги. «Красиво», - юноша застыл, засунув руки в карманы кафтана. Волга текла на юг,

- широкая, ленивая, и Петя, прищурившись, увидел на холме каменные стены кремля, а чуть

подальше, на берегу Оки – золотые купола Благовещенского монастыря.

-Ничего, - юноша встряхнул рыжей головой, - сейчас с батюшкой съездим в Ярославль ,

соберем там ополчение, вернемся, а там уже, Великим Постом, и на Москву выступать

будем. А Степа нас тут подождет, все безопасней.

Он оглянулся на мощный, высокий забор усадьбы у себя за спиной и, внезапно

улыбнувшись, решительно подошел поближе.

За оградой раздался какой-то шорох и Петя позвал: «Марья!»