o 0a115616b968c99b

Хосе вдруг опустил весла и сказал, взяв руку жены: «Знаешь, мне папа еще давно, в Гоа,

сказал: «Не надо торопиться, надо ждать, и любовь придет».

-Я знаю, - Мирьям потянулась и быстро поцеловала мужа. «Только все равно – мне жаль

Майкла, миссис Тео семь лет назад умерла, он с тех пор все время один. Ты же знаешь, я

тебе говорила, там, в Париже…

Хосе усмехнулся и усадил жену рядом. «Ну, и кто бы в тебя не влюбился? – сказал он,

заправляя за нежное ухо выбившийся из-под берета каштановый локон. Жемчужная сережка

закачалась, и он, вдохнув запах влажной травы, ветер с близкого моря, добавил: «Вот на

меня посмотри – с первого взгляда и на всю жизнь».

Мирьям положила голову ему на плечо и вдруг, лукаво сказала: «А в домике мы совсем одни

будем».

-А ты думаешь, - Хосе взялся за весла, - зачем я туда еду? Ты с доньей Ханой там давно

все вычистила до блеска, убирать не надо.

Женщина поправила, берет и тихо рассмеялась. Взглянув на медленно крутящуюся

ветряную мельницу, на черно-белые спины коров, что паслись на лугу, Мирьям шепнула:

«Ну, так давай я тебе помогу грести, а то скоро и возвращаться надо».

В большой комнате, с выложенной изразцами печью, приятно пахло травами. Госпожа ван

Леер взглянула на часы и сказала: «Сейчас младшие мои из школы вернутся, а вы

маленького забирайте, погуляйте с ним немножко, а потом его и кормить надо будет. Очень

хороший мальчик, - она улыбнулась, - спокойный, смеется уже – все, как надо. Пока только

переворачивается, но скоро уже и садиться начнет. Он на вас похож, - добавила женщина, -

взглянув на Волка, - только волосы каштановые».

Констанца взяла руку Николаса и тот шепнул: «Не волнуйся, любовь моя, пожалуйста, не

надо».

Кормилица посмотрела на чуть побледневшее лицо женщины, и Констанца, сглотнув,

сказала: «Госпожа ван Леер, если с нами что-то случится, - то малыша мой брат заберет, в

Лондон. А так, - она глубоко вздохнула, - если я не вернусь, то он у мистера Майкла будет

жить».

Волк внезапно, сердито сказал: «Все вернутся, и не о чем тут больше разговаривать.

Госпожа ван Леер, вот, - он достал конверт, - тут заверенное моим стряпчим в Париже

заявление, о том, что я усыновляю ребенка и даю ему свою фамилию. Мать тут не указана, -

он взглянул на Констанцу, - ну, понятно, почему. Крестили же его?»

-Конечно, - кивнула кормилица. «В июне еще, как положено. Пастор у нас хороший,

понимающий, я ему бумаги эти, - она кивнула на конверт, - отнесу, - он пока свидетельство о

крещении не выписывал, так теперь уже, - она взглянула на документ, - мальчик с фамилией

будет, законнорожденный».

Из-за стены донеслось хныканье, и голландка поднялась. «Проснулись оба. Дочка моя самая

маленькая, - она вашему мальчику молочная сестра, на две недели раньше его родилась.

Сейчас покормлю Питера, одену, и вынесу вам».

-Я помогу, - Констанца поднялась и Николас, увидев ее глаза, подумал: «Господи, счастье

мое, бедная моя девочка. Она не будет плакать, она не такая, но все равно – вдруг и

действительно, она больше не увидит сына?»

-Я тоже могу его больше не увидеть, - хмуро сказал Волк, взглянув на Николаса.

-Хватит, - капитан Кроу встал и подошел к большому, начисто вымытому окну, что выходило

в сад, - нельзя с таким настроением в экспедицию уходить. Одна завещания пишет, другой, -

он обернулся и посмотрел на Волка, - тоже прощаться вздумал. Поставлю тебя сегодня на

ночную вахту, из тебя, конечно, моряк никакой, но хоть занят будешь.

Волк широко улыбнулся: «Вот когда у тебя и Констанцы дитя родится, - поймешь. Ну да

впрочем, - он встряхнул белокурой головой, - ты прав. Вернемся, и все будет хорошо».

-Вот, - раздался от дверей нежный голос, - вот, это Питер.

-Одно лицо, да, - подумал Волк. «Будто на себя смотрю». Мальчик обвел комнату

лазоревыми, большими глазами и весело сказал: «У!».

Констанца погладила вьющиеся, темного каштана волосы и тихо шепнула: «Это твой отец,

милый. А это Николас. Сейчас чепчик наденем и пойдем, погуляем, да?».

-У! – согласился Питер, и, подпрыгнув на руках матери, вытянув ручку из пеленок, ухватил ее

за подбородок.

-Сильный, - рассмеялась Констанца, поцеловав его пальчики. «Маленький, а сильный».

Волк на мгновение отвернулся и тихо попросил: «Можно его мне? Крестик…, - он вытащил

бархатный мешочек.

Констанца вдруг улыбнулась. «Это первого мужа миссис Марты крест, она мне

рассказывала. Они еще детьми поменялись. Конечно, - она протянула ребенка Волку.

-И, правда, - подумал мужчина, принимая дитя, - какой толстенький. От сына пахло молоком.

Тот затих, разглядывая мужчину, а потом, поводив ручкой, нашел палец Волка и ухватился

за него. «Давай, - сказал Николас, - я помогу».

Он застегнул тоненькую золотую цепочку на пухлой шее, и Питер приник каштановой

головой к плечу отца. Полуденное солнце заиграло в крохотных алмазах и Волк, чуть

покачивая сына, подумал: «Будет счастлив».

-Так, - раздался деловитый голос Констанцы, - вот чепчик, вот шапочка, вот одеяльце,

отнесем его на берег, там воздух хороший, потом крепче спать будет.

Когда они уже шли к морю, Николас, глядя на рыжие волосы жены, вдруг, тихо сказал: «Ты