o 0a115616b968c99b

придерживаюсь того мнения, что многие болезни человеческого организма могут быть

вылечены просто изменением образа жизни».

-Мне больно ездить на лошади, - ворчливо сказал Яков. «И в теннис я не играл, с тех пор,

как..., - он показал на перевязанную ногу.

-Разумеется, больно, - согласился Хосе. «Однако, если вы последуете моим советам, то

воспаление больше не вернется, обещаю вам. Вы сможете охотиться, и заниматься

верховой ездой. Речь идет о еде».

-Я слышал, - усмехнулся король. «Ваш соплеменник, этот месье Монтальто, что лечит

Марию Медичи, запретил ей пирожные и булки. Она теперь не задыхается на каждом шагу,

и может сама подняться из кресла».

-Королеве Марии Медичи, - Хосе улыбнулся, - нет сорока, она молодая женщина. А вы, - он

оглядел Якова, - не достигли пятидесяти. При соблюдении моих рекомендаций вы еще

тридцать лет проживете, ваше величество.

-Я и так не люблю сладкое, - заметил Яков, отхлебнув вина из золотого кубка.

Хосе отобрал у него бокал. «Умерить употребление вина, мяса и рыбы, ваше величество, - и

через год вы себя не узнаете».

-Что же мне есть? – обиженно спросил Яков.

-Овощи, - Хосе рассмеялся. «И простой, ржаной хлеб. Подагру, как известно, называют

«болезнью богачей», и верное, ваше величество, я не видел еще ни одного крестьянина,

который бы ей страдал».

-Вы лечите крестьян? – заинтересовался Яков.

-Разумеется, - Хосе стал собирать свою сумку. «Я врач, я давал клятву лечить всех, ваше

величество. Я сейчас еду в деревню, в усадьбу де ла Марков, но, если что – сразу

отправляйте гонца, я немедленно вернусь».

-Да, - Яков поднялся, и, прихрамывая, подошел к окну, что выходило в парк, - Экзетер мне

говорил, что его жена должна родить. «Смотрите, - он повернулся и погрозил Хосе пальцем,

- чтобы получился мальчик, его светлости нужен наследник, а лучше – двое. Вон, у этого

Питера Кроу, вы мне говорили, - тридцать лет ему этим годом, а уже трое сыновей. Так и

надо. И у вас, кажется, сын?

-Да, - улыбнулся Хосе уже у двери, - ему два в декабре исполнилось, ваше величество.

Он поклонился и вышел, а Яков, тяжело вздохнув, подумал: «А у меня один Чарльз остался.

Ну, хоть выправился мальчик, этот мистер Джозеф его осматривал, сказал – совершенно

здоров. А что роста маленького – это ничего, еще вытянется, тринадцати лет не было. Ну

ладно, сейчас Экзетер вернется, - и будем о сватовстве разговаривать».

Он позвонил в колокольчик и сказал: «Позовите герцога Корнуольского. И если герцог

Экзетер приедет -немедленно ко мне».

Яков все еще стоял у окна, когда сзади раздался робкий голос: «Вы себя лучше чувствуете,

батюшка?»

-А и, правда, - подумал король, - поговорил с этим мистером Джозефом и легче стало.

Хороший он лекарь, конечно, ну да я подумаю – как его наградить».

Он обернулся и, улыбаясь, ответил: «С Божьей помощью, Чарли, осенью с тобой на охоту

поедем». Невысокий, красивый, изящный мальчик, темноволосый, в шитом серебром

камзоле, поклонился. Он, покраснев, сказал: «Да я подожду, батюшка, вы, главное –

выздоравливайте».

-Выздоровею, - хохотнул отец и, потрепав Чарльза по голове, велел: «Расставляй шахматы,

а то мы с тобой давно не играли. Заодно расскажешь мне – чем ты там сейчас занимаешься,

с учителями».

-О рыцаре дон Кихоте читаем, - Чарльз потянулся за шахматной доской черного дерева и

слоновой кости. «Это с учителем испанского языка, батюшка».

-Да, - Яков откинулся в кресле, - правильно мы с Экзетером решили – Испания. Инфанта

Мария Анна, дочь Филиппа. Шесть лет ей сейчас. Ну, через десять лет и повенчать их

можно. Дожить бы, - он усмехнулся и, быстро что-то написав, передал бумагу появившемуся

слуге.

-И чтобы выполняли беспрекословно, - велел он. «Остальные пусть едят, что хотят, а мне ни

мяса, ни рыбы не подавать».

-А что же вы будете есть, батюшка? – удивился Чарли, двигая вперед белую пешку.

-Овощи, - Яков рассмеялся, и, посмотрев на доску, ответив на ход сына, сказал: «Сыграем с

тобой испанскую партию, Чарли».

Хосе вышел во двор и сразу увидел адмирала.

-Ты прости, что я тебя так с места сорвал, - хмыкнул Виллем, принимая от слуги лошадей, -

но Марта очень волновалась, я и решил – лучше сейчас тебя в усадьбу отвезти.

Хосе пристроил сумку на седле, и, наклонившись, потрепав коня по холке, ответил: «Ну что

вы, адмирал, понятно, что мне с пациенткой надо быть. Там хоть и две акушерки опытных, а

все равно – иногда бывает так, что без врача не обойтись».

-Но лучше бы так не было, - подумал Хосе, уже, когда она выехали на Уайтхолл и повернули

к западу. Он посмотрел на широкую, сверкающую под солнцем реку, и увидел птиц, что

парили над ней – десятки чаек, кричащих, мечущихся в голубом, ярком небе.

-Все будет хорошо, - твердо сказал он себе и вдруг подумал: «Но ведь, правда – пока мы не

сможем заглянуть внутрь человеческого тела, все наши снадобья и уменья тратятся

впустую. Но как? Невозможно, совершенно невозможно. Жаль, что Констанца уехала – она

же мне говорила, в Амстердаме, что можно создать очень точные линзы для того, чтобы

изучать кровь и другие выделения организма. Но у Беллы все в порядке, дети лежат

правильно, не крупные – все обойдется».