o 746a5c7ff3383046

особенно бедно одетой, с умненькими и живыми глазками. От "сестер" я узнала, что ее зовут Манею, что она ученица одной из них и дочь портнихи, которая в то же

время отдает внаем комнаты студентам, а те бесплатно обучают ее дочь, что она

учится со страстью, проявляет большие способности к ученью и серьезный интерес

ко всему, что слышит и читает.

Маня с "Экзаменатором" уселась против меня; он имел вид репетитора-

гимназиста, а она -- его ученицы; он спрашивал, она отвечала, благопристойно

сложив ручки на коленях и со страхом поглядывая на своего учителя, как бы желая

удостовериться, не проштрафилась ли она перед ним тем или другим ответом.

-- Понимаете, Маня, я уже вам говорил, что вы раз навсегда должны установить

одну общую точку зрения, которая поможет вам узнать, к чему должен стремиться

человек. Что же, знаете вы это теперь?

-- Вот это, что вы сейчас сказали, я как будто не очень поняла,-- говорила Маня,

конфузливо обдергивая свои рукава.-- Только все же я догадываюсь, о чем вы

хотите меня спросить... Видно, то же самое, что и Федор Алексеевич мне намедни

говорили...

-- Сколько раз я вам уже замечал, чтобы вы никогда не употребляли

множественного числа там, где нужно единственное. Это не только неправильно,

но и унизительно для человеческого достоинства: все люди равны, и вы

совершенно такой же человек, как и Федор Алексеевич. Пожалуйста, продолжайте.

-- Я хотела сказать... что эти слова... я узнала от Федора Алексеевича... и уж они

мне так пондравились... так пондра...

-- Ах, боже мой, Маня, понравились, а не пондравились!..

Маня, видимо так горячо желавшая познакомить его со словами, которые

пришлись ей по душе, но грубо прерванная своим ментором, как-то вся съежилась

и растерялась.

-- Простите, пожалуйста, я знаю, что вы все говорите на мою же пользу. . только

уж такая я злосчастная: чуть что у меня в голове -- все и поспутается...

При этих словах юнец вздрогнул,-- они точно ударили его хлыстом по лицу. Он

так вспыхнул от стыда, что слезы навернулись у него на глаза. Он схватил руки

Мани и, горячо пожимая их, просил простить его за нетерпение:

-- Сам знаю, что бываю мерзавцем и свиньею... и, право же, это оттого, что мне

так хочется, чтобы все поскорее узнали то, что я сам знаю. Простите меня,

Манечка, и скажите то, что вы хотели сказать...

Она с минуту смотрела на него в замешательстве и теребила свои рукавчики.

Наконец улыбнулась и сразу проговорила, точно затверженный назубок урок, без

малейшей запинки, и с лицом, сияющим радостью:

-- "Человек должен стремиться к благополучию наибольшего числа людей". Ведь

вы это хотели меня допросить? И я, ей-богу же, понимаю это. Мне радостно, даже

очень радостно это...

-- Прекрасно, Маня, вполне правильно... Но не забывайте, что и при этом нужно

разбираться в том, какое благополучие желательно, какое -- нежелательно;

следовательно, необходимо уметь еще отличать добро от зла, хорошее от дурного.

Впрочем, по всему, что я слышу о вас за последнее время, я вижу, что вы начинаете

уже кое в чем серьезно разбираться... Ну, а вот вы, барышня,-- обратился он ко

мне.-- Что вы понимаете под добром и злом? Я вижу, конечно, что вы в моднеющем

пансионе воспитывались, но ведь там больше насчет "parlez franèais" и "tenez vous droite" {"говорите по-французски" ... "держитесь прямо" (фр.). }, но едва ли давали

вам рациональные понятия о добре и зле. Если же, паче чаяния, вы это понимаете,

потрудитесь высказаться.

Я в упор посмотрела в лицо юнца, которое, когда он конфузился, носило такое

простое, милое, детское выражение, но теперь по-прежнему было комично-

торжественно. Меня до невероятности злило, что он, этот мальчишка, осмеливается

брать со мной, как мне казалось, неподобающий тон, и я запальчиво и, сколько

сумела, язвительно ответила:

-- Вы очень комичны и навязчивы, господин экзаменатор!

-- Тут нечего злиться. Когда вы чему-нибудь путному научитесь, старайтесь не

хранить это только про себя... Если же вам вдолбили какую-нибудь глупую теорию

или неправильное понятие, пользуйтесь случаем, чтобы избавиться от вздора.

Меня все более смешила его манера держать себя, говорить и поучать, но

высказанная им мысль казалась мне правильною и серьезной.

-- Почему же вы думаете, что я не умею отличить добра от зла? Я, вероятно, не

хуже вас знаю, что понятия об истине и лжи, о добре и красоте, о высоком и низком

-- вечны, как божий мир, и во все времена будут и были одни и те же.

-- Вот и оказывается, что у вас ерунда в голове! Так слушайте же и зарубите себе

на носу: понятия и взгляды на нравственность меняются сообразно с духом

времени, а вовсе не уподобляются каменным глыбам. Я вам сейчас поясню

примером: прежде драли крестьян розгами и плетьми, брали взятки, родители

насильно выдавали дочерей замуж за богатых,-- и все находили это в порядке

вещей, считали добрым и хорошим то, на что теперь каждый культурный человек

смотрит с отвращением.

Теперь уже более, чем его резкими выражениями, я была уязвлена тем, что и этот,

как мне казалось в ту минуту, не крупного полета юнец мог так отбрить меня.