o 8b191ad8675a2039

дорога, только море, и все». Он продолжил: «Я же врач, дон Эстебан, и поверьте –

неплохой».

-Да уж, - Ворон рассмеялся, - думаю, до Канар вы мне весь экипаж вылечите, хотя какие там

у нас болезни – цинги у меня на кораблях отродясь не бывало, я за этим слежу, на свои

деньги свежие лимоны покупаю. А от французской болезни, как известно, лекарств еще не

придумали, - он усмехнулся.

-Как раз в Новом Свете ее и исследовать, - задумчиво сказал Кардозо, - ее ж оттуда завезли

в Европу. Так вот, дон Эстебан, я же буду заниматься медицинской практикой, значит, у меня

появятся пациенты. И в Кальяо тоже. Так что будет удобно.

-Разумно, - кивнул Ворон. «Теперь давайте, послушайте про университет Святого Марка, где

вам предстоит работать, и не перебивайте – вопросы потом зададите».

Эстер отложила перо и вздохнув, подперев щеку рукой, посмотрела на залив. Отсюда

корабль, что стоял на рейде, казался совсем маленьким.

-А он и есть маленький, - сказал ей Давид. «Это же не военное судно, а торговое – незачем

привлекать излишнее внимание. На нем даже пушек нет».

Она перечитала письмо к свекрови, и, вложив туда еще одно – для матери, запечатала

конверт. «Теперь и весточку семье не передать», - горько подумала девушка. «Оттуда, из

Нового Света, посылать ничего нельзя, а когда мы вернемся, про то один Господь ведает».

-Тебе не страшно? – спросил ее отчего-то Давид вчера, когда она сидела над испанским.

-С тобой – нет, - твердо ответила ему Эстер, но сейчас, видя перед собой пустое, без конца

и края пространство, она поежилась. «А с Канар придется плыть в Панаму, переправляться

там, на мулах через перешеек, и уже оттуда – в Кальяо», - она представила себе карту

Южной Америки.

Она поднялась, и, открыв тяжелую, толстого стекла склянку, выпила ложку горького, темного

настоя.

Из Амстердама, в марте, она уезжала беременной. Свекровь тогда ахнула: «Может,

останешься все же? Как ты с ребенком на руках весь этот путь проделаешь? И теперь у тебя

невестки есть, целых две, они тоже понесут, все веселее будет».

Тогда Эстер твердо ответила: «Нет, куда муж, - туда и жена».

А в апреле, уже в Лондоне, она выкинула. Она до сих пор помнила, как лежала, рыдая,

прижав рукой тряпки – кровь была сначала медленной, а потом полилась быстрее, ее

скрутила боль – тупая, что, то уходила, то возвращалась опять, а потом боли не стало –

внутри была только пустота.

Давид осмотрел ее и мягко сказал: «Так бывает, девочка моя. Может, оно и к лучшему –

природа отсеивает, - он помедлил, - то, что бы и так не выжило».

-Это был наш ребенок, а не «что!», - закричала тогда на него Эстер. Муж попросил у нее

прощения, но Эстер все равно долго не могла забыть это холодное «что», и его пытливые,

темные глаза – как, будто перед ним был пациент, а не та, кого он обнимал ночью.

Потом муж твердо велел ей: «Теперь полгода будешь пить вот это снадобье». Эстер

понюхала жидкость, - пахло травами, и робко сказала: «Но ведь сказано «Плодитесь и

размножайтесь».

-А еще сказано, - сухо ответил муж, - «Выбери жизнь». Тебе надо отдохнуть, тем более, что

сейчас впереди долгое путешествие. Не спорь, пожалуйста».

-Думаю, вы справитесь, - Степан внимательно посмотрел на Кардозо. «И помните, - он

помедлил, - там немного другие правила, чем здесь, у нас, - Ворон обвел рукой гавань.

«Старики туда не едут, в инквизиторах молодые, да хищные, костры там уже запылали – в

Мехико, да и в той же Лиме.

-Не устраивайте,- Ворон поморщился, - сборищ соплеменников, как бы вам ни хотелось.

Конверсо там есть, конечно, но не выдавайте себя, пожалуйста. Вы кастилец, жена ваша –

тоже, живите тихо».

-Я понял, - сердито ответил Кардозо. «Сколько у нас времени до отплытия?»

-Завтра с утра поднимаем якоря, - Ворон посмотрел на горизонт. «Погода стоит хорошая, до

Канар доплывем играючи».

-Мне надо еще растения кое-какие собрать, - сказал врач. «Запасы сделать, в Новом Свете

таких не будет уже, думаю».

-Ну так у вас еще время есть, - зевнул Ворон. «Я на рассвете за вами шлюпку пришлю, к

тому времени вы уже будьте готовы, ладно?».

-Да, жена как раз сейчас складывает вещи. Впрочем, их у нас не так уже много, в основном,

книги мои, да инструменты, - ответил Кардозо. «Книги я проверил, - он усмехнулся, - все

запрещенное инквизицией оставил в Лондоне, хотя жаль было, конечно».

-Жаль, не жаль, - хмыкнул Ворон,- однако еще не хватало, чтобы вас из-за книг сожгли. Ну,

тогда завтра уже на корабле встретимся, - он подал Кардозо руку и пошел по берегу залива

туда, где покачивалась на тихой воде его шлюпка.

Обернувшись, Степан увидел, как врач скрылся в перелеске. Ворон улыбнулся и повернул к

постоялому двору. «На корабле этого не сделаешь, - подумал он, - там места не найти, да и

времени не будет, а сейчас – самое то. Хороша эта донья Эстелла, повезло врачу. Конечно,

Джон меня бы за это по голове не погладил, да она болтать не будет, не с руки это ей, а я –

тем более».

Он остановился и сладко потянулся. «Жаль только, времени мало. Я бы такую женщину

долго от себя не отпускал».

Эстер пыталась затянуть ремни на сундуке, когда услышала скрип медленно открываемой

двери.