o 8b191ad8675a2039

-Римляне, - Джордано улыбнулся, - называли ее «Веспер». Она и с утра появляется тоже, до

времен Пифагора думали, что это два разных небесных тела. Но это не звезда, нет.

-А что же? – золотистые брови чуть нахмурились. «Разве в небе есть что-то еще кроме

звезд?».

Бруно посмотрел на багровую полосу заката над черепичными крышами и вдруг легко

вздохнул: «Нет, синьора Констанца, это планета. Такая, как наша».

«А я и не знал, что можно так широко распахнуть ресницы»,- про себя усмехнулся Джордано,

глядя на девушку.

-Как Луна? – девушка указала на тонкий, едва заметный серпик.

-Нет, Луна – это наш спутник. Она рядом с Землей и вращается вокруг нее. Поэтому,

например, на море бывают приливы и отливы, - Джордано с удивлением заметил, что

Констанца краснеет. «Ну, и еще кое-что, оно тоже зависит от движения Луны», - смешливо

сказал он, видя, как зарделась девушка.

-А эта планета, - он указал на горизонт, - значительно дальше от нас.

-И она тоже вращается вокруг Земли, как Солнце? – тихо спросила Констанца.

-А кто это вам сказал, что Солнце вращается вокруг Земли? – рассмеялся Джордано.

-Все знают, - она опустила голову и стала перебирать жемчужины в своем ожерелье.

-Как раз наоборот, - он стоял совсем рядом с ней и видел завитки волос над освещенным

закатом, нежным ухом. «Земля, чтобы вы знали, синьора Констанца, вращается вокруг

Солнца».

Рот девушки открылся, совсем по-детски, и Джордано с наслаждением поцеловал ее – прямо

туда.

От нее пахло чем-то свежим и у нее были нежные, сухие губы. Белая кожа шеи уходила вниз,

туда, где кружева прикрывали начало небольшой, еще девичьей груди. Джордано опустил

голову и стал целовать эту грудь, чувствуя, как тяжело дышит Констанца.

Он бросил расшнурованный корсет на пол, и, отступив на шаг, полюбовавшись ей, повернул

девушку к себе спиной. Внизу, под юбками, у нее уже было влажно и жарко. Ощутив его

пальцы, Констанца тихо, сквозь зубы, простонала: «Еще! Еще, пожалуйста!»

-Ну, уж не знаю, - задумчиво сказал Бруно, не убирая руки. «Как-то не похоже, чтобы тебе

нравилось».

-Пожалуйста! – девушка, чуть не плача, подняла юбки.

-Отличный вид, - медленно произнес Джордано. «Надо оценить, как все это снизу

смотрится».

Он встал на колени, и Констанца, рыдающим голосом, проговорила: «Я больше не могу!».

-Придется потерпеть, - прервавшись на мгновение, усмехнулся мужчина. «Я еще и не делал

ничего, это так, мелочи».

Слаще ее ничего на свете не было - Джордано понял это сразу. «Так бы и стоял тут», -

улыбнулся он про себя, слыша стоны девушки. Она вдруг положила руки ему на голову и

нежно, ласково, стала гладить его темные волосы. «Подожди», - шепнула она. «Теперь я».

Констанца вдруг оказалась совсем, раздетой – в свете зимнего вечера ее белая кожа

отливала золотом, косы, шурша, упали на спину. Она опустилась на деревянный пол, и

Джордано сам застонал – там, между ее губ, можно было остаться навсегда.

-Если ты это и дальше будешь делать, - шепнул он, наклонившись, взяв ее лицо в ладони, -

то я за себя не отвечаю.

Он поднял Констанцу на руки и прижал к стене. Длинные локоны сбились в комок и

Констанца, задыхаясь, сказала: «Хочу тебя, больше всего на свете хочу!»

-Впустишь меня сюда, сегодня в полночь, и сделаешь все, что мне надо, - велел Бруно.

Она кивнула и, уронив голову ему на плечо, закричав, еще успела спросить: «А что тебе

надо?».

-Многое, - рассмеялся Джордано и, прошептав ей что-то на ухо, вздрогнул – она забилась в

его руках, и обессилено выдохнула: «Хорошо!»

-Буду утром, - сказал он Джону. «Дай-ка мне воск».

Разведчик осторожно уложил в мешочек тонкие пластинки и хмуро сказал: «Необязательно

там торчать до рассвета. Если хочешь, я пойду с тобой, подожду, чтобы тебе потом ночью

одному не возвращаться».

-Может, ты сам все и сделаешь, а? – разъяренно сказал Джордано. «Если она для меня

подняла юбки, как ты выражаешься, то и для тебя подымет. Хотя нет, ты же у нас семейный

человек, тебе нельзя».

-Иди уже, - жестко проговорил разведчик. «И не задерживайся там больше, чем следует».

Джордано, выходя, так хлопнул дверью, что из-под притолоки посыпалась старая

штукатурка.

Она открыла тяжелые створки сразу, едва услышав его осторожный стук, и поцеловала его

еще на пороге, при свете единой свечи, что была у нее в руке.

-Подожди, - сказал ей Бруно, ненавидя себя за это. «Покажи, где у твоего мужа хранятся его

личные печати. И мне нужен образец его почерка, с подписью».

Констанца кивнула, и, сжав губы, сказала: «Хорошо».

Бруно работал быстро, а Констанца стояла рядом, светя ему, и молчала. Она следила за

смуглыми, ловкими пальцами, и думала: «Сейчас он все сделает, и оставит меня тут. И

больше никогда не вернется, никогда. Господи, ну пусть он хоть ненадолго задержится,

пожалуйста. Мне больше ничего не надо, пусть хоть ненадолго».

Он спрятал мешочек с оттисками и письмо Бонкомпаньи, взял у Констанцы свечу и

поцеловал ее в набухшие слезами, огромные, голубовато-серые глаза. «Пойдем в постель»,

- тихо попросил Бруно.

Уже в опочивальне она вдруг остановила руки Джордано, и, сказала, глядя ему в глаза: «Ты