o 8b191ad8675a2039

-Не кажется. Что это было? - ворчливо спросил разведчик, потянувшись за мазью.

-Такая штука с шипами, - чуть улыбнувшись, ответил Корвино. «Там довольно темно, сложно

разглядеть»

-Хорошо еще, что Марта мне с собой всяких снадобий дала, - Джон медленно втирал мазь, -

Хочешь, я к вину опиум добавлю?».

-Да нет, - отказался Корвино, - надо, чтобы голова ясная была. Я просто пару бутылок

выпью, и все будет в порядке».

-В общем, - сказал Джон, помогая ему устроиться в постели, - ты дешево отделался,

дружище. Глаза они тебе не трогали, язык – тоже, и все остальное, - он усмехнулся, - в

порядке.

-Успел подсмотреть, - сердито проворчал Питер.

-Надо сказать, я впечатлен, - рассмеялся Джон. «И вот что еще – на континент, милый мой,

ты после этого и носа не суй. По торговле – напиши пока доверенности. Подождем, чтобы

все улеглось».

-А маленький Джон? – измученно спросил Питер.

-Сам займусь, - проворчал разведчик. «А ты, как вернешься в Лондон, обрати внимание на

новые рынки – Скандинавию, например».

-Понятно, - Корвино зевнул и попросил: «Принеси мне какое-нибудь ведро, ладно? Я так

напился, что меня непременно будет тошнить, а до заднего двора я, боюсь, не дойду».

-Все, - поднимаясь, сказал Фагот, когда Питер заснул. «Завтра появлюсь, к отъезду».

-Ты там поосторожней, - озабоченно попросил Джон. «Не сходи с ума».

-Уже сошел, кажется - мрачно сказал Бруно и аккуратно, чтобы не разбудить Питера, закрыл

за собой дверь.

-А ну вернись, - Джон вышел вслед за ним. «Не смей рисковать. Нам от нее больше ничего

не надо, все, дело сделано».

-Ты мне не приказывай, - зло ответил Джордано. «Вам – не надо, а мне – надо».

Увидев, что Джон открыл рот, Бруно медленно сказал: «Вы помолчите, ваша светлость, не

лезьте, куда вас не звали. Я сам разберусь».

Он сбежал вниз по лестнице, и Джон, вздохнув, проговорил: «А, может быть, у него все и

будет хорошо».

-Ты пришел, - отступив на шаг, тихо, сказала девушка. «Ты вернулся».

-Потому что я завтра уезжаю, - сказал Джордано, обнимая Констанцу, прижавшись к ее

мягкому, теплому плечу.

-Куда? – спросила она.

-В Чивитавеккью, еще до рассвета, - Бруно помолчал и сказал, сам того не ожидая: «Я не

могу позвать тебя с собой, не имею права, Констанца. Но я тебя люблю».

-Ну и хорошо, - облегченно, радостно улыбнулась девушка, и нежно сказала: «Пойдем, ты

хоть поспишь немного. Ты же устал».

Она раздела его – медленно, ласково, и, приникнув к нему, сказала: ««Ты просто отдохни.

Отдохни, а я буду рядом. Когда захочешь, просто поцелуй меня».

-Угу, - Бруно зевнул, закрывая глаза, и, ощущая ее едва слышное дыхание, вдруг подумал:

«Движение, о котором я думал тогда, в Лондоне – оно и вправду, вечное и неудержимое. Но

почему? А, - он чуть улыбнулся, - я понял».

-Принеси мне перо и бумагу, пожалуйста, - попросил он Констанцу.

Он быстро писал, а девушка, не замечая горячего воска, капающего ей на пальцы, одной

рукой держала свечу, а второй – стирала со щек слезы.

«Тринадцатый и последний аргумент утверждает, что если этот или какой-либо иной мир

носит совершенный характер, то это исключает существование.

Уничтожь убеждение в том, что земля является единственным центром. Подари нам учение,

что другие звезды и миры, которые мы видим, составлены точно так же, как и эта наша

звезда и мир. Доказывай нам неустанно, что существует бесконечное количество не только

больших и обширных миров, но также и других, меньших. Открой нам дверь, через которую

мы могли бы видеть все остальные звезды, подобные нашей. Покажи нам, что в эфире

существуют другие миры, подобные нашему миру.

Сделай для нас ясным, что движение всех мировых тел происходит вследствие действия

внутренней души, для того чтобы при свете этого созерцания мы могли верными шагами

шествовать вперед по пути познания природы». – Бруно перечитал и, подув на чернила,

сказал: «Послушай».

Она слушала, затаив дыхание, открыв рот – совсем как тогда, у окна, не отводя от него

взгляда. Закончив, бережно свернув листок, Джордано улыбнулся: «А вот теперь я тебя

поцелую».

Констанца опустила свечу на пол и оказалась вся в его руках.

Бруно проснулся перед рассветом и, ощущая ее рядом, шепнул: «Ты не спишь?».

Констанца, которая лежала всю ночь, не закрывая глаз, охраняя его сон, чуть покачала

головой, и, повернулась к нему спиной. Джордано зарылся лицом в ее распущенные волосы

и прошептал: «Господи, если бы мы могли быть вместе!».

-Да! – злым, яростным шепотом сказала потом Констанца, вцепившись зубами в подушку,

что заглушала ее крик. «Да, Господи, спасибо тебе!»

Подождав, пока за Джордано закроется дверь внизу, она решительно встала, и, вылив на

себя кувшин ледяной, остывшей за ночь воды, сразу замерзнув, стала собираться.

Констанца надела свое самое невидное платье – зато крепкое и теплое, и, наскоро заплетя

косы, покрыла их шерстяным, темным чепцом.

Посмотрев на свои туфли - атласные, шелковые, расшитые жемчугом, девушка усмехнулась,

и спустившись на цыпочках вниз, поискав, взяла в кладовой, старые башмаки. Она собрала

все серебро, что у нее было, даже не протянув руку в сторону шкатулки с драгоценностями,