o a3f5f3fb25c31a8f

Я уже проклинал себя за то, что сказал ей про эту фанаберию. Она никогда не хотела, чтобы я

плавал на лайнерах, она требовала только надежного парохода.

— …Ведь он же старый как мир, твой пароход, и может развалиться в хороший шторм, —

продолжала Лидочка. — Я не могу быть спокойной, пока ты плаваешь на таком… По-моему,

сюда только в наказание посылают.

— Ничего подобного. Спроси у капитана, я тебя с ним познакомлю, вот отремонтируем, и будет

не хуже других. Пойдем на «Спартак» в нашу каюту.

Как только мы пришли в рубку, сынишка начал теребить меня. Требовал, чтобы я показал ему

руль. Пришлось выполнить его желание, благо штурвал находился рядом с нашей «каютой».

Потом я дал ему мегафон, и он с восторгом принялся гудеть и командовать. Мое присутствие

больше не было нужным. Молодой «капитан» стоял на мостике. Лидочка распаковала

чемоданы, и рубка вдруг приняла жилой и уютный вид.

— Знаешь, здесь очень мило, — сказала жена, присаживаясь на диванчик. — Я не жалею, что

приехала. Посмотрю, как ты живешь, и тебе будет веселее. Правда?

Я был так ей благодарен за эти слова.

Спустя несколько дней «дед» заболел воспалением легких, за ним свалился второй помощник.

Их отправили в Ленинград. Один за другим под разными предлогами начали уходить матросы и

кочегары. Капитан никого не задерживал. Приказом по судну Михаил Иванович перевел меня во

вторые помощники.

Приехал новый старший механик. Это был человек лет тридцати пяти, высокий, с большой

лысой головой, пухлыми губами, широким носом и светлыми голубыми глазами. По его

выговору мы поняли, что это архангелец. Звали его Александром Алексеевичем Терентьевым.

Он долго бродил по замерзшему судну, облазил всю машину, кочегарку, жилые помещения, и

когда мы собрались на камбузе, — теперь днем он был нашим постоянным местом пребывания,

— посиневшими от холода губами сказал капитану:

— Хороший пароходик. Вот дадим ремонт и еще как плавать-то будем.

Михаил Иванович улыбнулся. Кажется, это была его первая улыбка за недели нашего

совместного плавания.

— Вот и я говорю, что пароход хороший. Руки надо приложить.

— Приложим руки, — спокойно сказал Терентьев, и я сразу поверил ему. Пароход будет

плавать.

Морозы ослабели, и мастерские прислали на судно рабочих. Александр Алексеевич действовал

энергично. Вскоре после его приезда привели в порядок питательный насос, и новый «дед» с

оставшейся командой установили его на место, заложили огни в топки. Через сутки в грелках

парового отопления забулькала вода. Команда могла возвращаться на судно. Начался настоящий

ремонт.

Забегу несколько вперед… В конце сентября 1936 года я встретил Михаила Ивановича на

причале Ленинградского порта. Капитан сверкал золотыми нашивками, блестящими

пуговицами, ослепительным крахмальным воротничком. Новый с иголочки форменный костюм

отлично сидел на его сухощавой фигуре. Он посвежел, помолодел и никак не походил на того

капитана Павлова, с которым я познакомился на «Эльтоне».

— Ну как плавается? — спросил он, пожимая мне руку. — Ушли с «Эльтона»?

— Ушел. А как вы? Где?

— «Турксибом» командую. Сегодня в рейс ухожу, в Испанию. Сейчас тороплюсь на судно. Там

должен быть митинг. Пойдемте?

Я знал, что экипажу парохода «Турксиб» было оказано большое доверие — доставить

собранное в Советском Союзе продовольствие и подарки для женщин и детей сражающейся с

фашистами Испании. Значит, капитаном там Павлов. И в этот трудный, опасный рейс послали

именно Михаила Ивановича. Спокойного, выдержанного, невозмутимого. Хорошего человека.

«Турксиб» стоял расцвеченный флагами. На грот-мачте под отходным флагом развевался флаг

Испанской республики. Сотни провожающих толпились на причале. Михаил Иванович

извинился и поднялся на судно. Начался митинг. С напутственными словами к морякам

обратилась народная артистка Корчагина-Александровская. Я узнал ее. Говорили знатные

рабочие, академики, служащие разных учреждений. Последнее, заключительное слово

предоставили капитану. Он сказал очень коротко:

— Мы оправдаем доверие ленинградцев.

Под торжественные звуки «Интернационала» пароход отошел от причала. Тяжелым был этот

рейс. Фашистские военные корабли подстерегали, ловили «Турксиб», но капитан Павлов привел

его в испанский порт Сантандер благополучно. За смелость, находчивость, за отличное

выполнение задания Советское правительство наградило Михаила Ивановича орденом. Тогда

это было большой редкостью. А позже, во время Великой Отечественной войны, за плавание в

северных конвоях в дополнение к нашим наградам капитан получил от английской королевы

белый крест Виктории. Так высоко было оценено его мужество даже союзниками.

Встретился я и с «Эльтоном». Он грузил доски в Механизированной гавани. Чистенький, с

зеленой подводной частью, только что выкрашенный свежими красками, пароход походил на