О бихевиоризме

Самый важный вклад социальной среды – тот, от которого полностью отказались при возвращении к чистому индивидуализму, – связан с обеспечением будущего. Суровые перспективы перенаселения, загрязнения окружающей среды и истощения ресурсов придали будущему новое и относительно непосредственное значение, но некоторая тревога за него, конечно, преобладала уже давно. Известно, что сто лет назад «мало было людей, будь то утилитаристы или верующие, кто тогда думал о том, что доброта поступка заключается в самом поступке или в побудившей его воле; дело было в последствиях, в их завтрашнем счастье или в „жизни после смерти“; в обоих случаях речь шла о будущей награде». Но добро, в свете которого можно судить о поступке, – это одно; побуждение людей быть добрыми или поступать хорошо «ради будущих последствий» – это другое. Важно то, что структуры существуют дольше, чем отдельные люди, и организуют условия, которые учитывают достаточно отдаленное будущее. Поведенческие процессы можно проиллюстрировать на примере человека, который работает ради обещанного дохода, играет в игру, чтобы выиграть, или покупает лотерейный билет. Так религиозные институты укрепляют перспективу загробной жизни, а правительства побуждают людей умирать как патриоты.

Мы против многого из этого возражаем, но интересы институтов иногда совпадают с интересами отдельных людей: правительства и религии иногда побуждают людей вести себя хорошо по отношению друг к другу и действовать сообща для защиты и поддержки. Пословицы и афоризмы, а также четкие своды законов укрепляют поведение, имеющее отложенные последствия. Сам по себе человек может приобрести немного поведения относительно будущего в течение своей жизни, но как член группы он извлекает выгоду из поддерживаемой социальной среды.

Этот факт имеет огромное значение, поскольку позволяет ответить на два основных вопроса: как мы можем назвать конкретный случай контроля человеческого поведения хорошим или плохим и кто должен разрабатывать и поддерживать контролирующие практики?

Развитие культуры

Социальная среда, которую я имею в виду, обычно называется культурой, хотя ее часто определяют и по-другому – как набор обычаев или манер, как систему ценностей и идей, как сеть связей и так далее. Как набор условий подкрепления, поддерживаемых группой, возможно, сформулированных в виде правил или законов, она имеет четкий физический статус, непрерывное существование за пределами жизни членов группы, изменяющуюся модель поведения по мере добавления, отмены или изменения практик, и, прежде всего, власть. Определенная таким образом культура контролирует поведение членов группы, которая ее придерживается.

Это не монолитная вещь, и у нас нет причин объяснять ее, апеллируя к коллективному разуму, идее или воле. Если действительно существует «семьдесят три элемента культуры, общих для каждого человеческого общества, существующего сегодня или известного истории», то в каждом наборе условий, называемом культурой, должно быть семьдесят три вида практик или их типа, каждый из которых должен быть объяснен в терминах обстоятельств, преобладавших до возникновения культуры как таковой. Почему люди развивают язык? Почему они практикуют тот или иной вид брака? Почему сохраняют моральные нормы и формулируют их в кодексах? Некоторые ответы на вопросы такого рода можно найти в биологических характеристиках вида, другие – в «универсальных особенностях» среды, в которой живут люди.

Важная вещь в понятии «культура» – это то, что она эволюционирует. Практика возникает словно мутация, она влияет на шансы группы решить свои проблемы, и если группа выживает, то и она тоже выживает. Практика была выбрана по ее вкладу в эффективность тех, кто ее использует. Вот еще один пример того тонкого процесса, который называется отбором, и он имеет те же знакомые особенности. Мутации могут быть случайными. Культура не обязательно должна быть разработана, и ее эволюция не свидетельствует о наличии цели.

Практики, составляющие культуру, представляют собой смесь, и некоторые части могут быть несовместимы с другими или находиться в открытом конфликте. Нашу собственную культуру иногда называют нездоровой, и