О бихевиоризме

Одно из самых трагических последствий ментализма наглядно демонстрируют те, кто искренне озабочен бедственным положением современного мира и не видит иного выхода, кроме возвращения к морали, этике или чувству порядочности как к личным качествам. Недавняя книга о нравственности показывает скорее надежду, чем отчаяние, потому что автор «видит растущее понимание каждым человеком своих собратьев; рост уважения к правам других», и он рассматривает это как «…шаги к безопасному мировому сообществу, основанному на все более широких сферах близости и сочувствия», а пасторское послание настаивает на том, что наше спасение «лежит в возвращении к христианской морали». Но что необходимо, так это восстановление социальной среды, в которой люди ведут себя так, чтобы их поведение можно было назвать нравственным.

Обвинение людей, для того чтобы сформировать этически приемлемое поведение, приводит к печальным результатам. Сэмюэль Батлер высказал эту мысль в романе «Едгин», где людей обвиняли в физических, но не в моральных болезнях. Сравните двух людей, один из которых стал калекой в результате несчастного случая, а другой – из-за окружающей среды, которая сделала его ленивым и, когда его критикуют, злым. Оба причиняют большие неудобства другим, но один умирает мучеником, а другой – негодяем. Или сравните двух детей – одного покалечил полиомиелит, другого – отвергнувшая его семья. Оба мало помогают другим и доставляют неприятности, но винят только одного. Главное различие заключается в том, что только один вид беспомощности можно исправить наказанием, да и то лишь изредка. Заманчиво сказать, что только один человек в каждом случае мог что-то сделать со своим состоянием, но разве мы не должны сказать, что мы могли бы предпринять что-нибудь помимо того, чтобы обвинять его?

Приписывание морального и этического поведения условиям окружающей среды, похоже, не оставляет места для абсолютов. Это предполагает своего рода релятивизм, при котором хорошим является то, что принято так называть. Одно из возражений против этого состоит в том, что оно относится к подкрепляющим факторам, но не к поддерживаемым условиям, в которых они появляются. Мы также склонны возражать, когда представление другой группы людей о хорошем существенно отличается от того, что мы называем правильным, если наши практики противоречат друг другу. Но рассмотрение окружающей среды не является релятивизмом в этом смысле. Теория этических эмотивистов была апелляцией к чувствам, резко локализованным во времени и месте и не связанным с какими-либо очевидными причинами для этики и морали. Этические и моральные условия подкрепления имеют свои собственные последствия, к которым я перейду через некоторое время.

Борьба за свободу

Успех человека в освобождении от раздражителей и опасностей физической среды, а также от карательных и эксплуататорских аспектов социальной среды был, возможно, самым большим его достижением. Это позволило ему развить другие виды поведения с высоко подкрепляющими последствиями – науку, искусство и социальные отношения. В то же время это дало ему ощущение свободы, и, возможно, ни одно чувство не вызвало больше проблем.

Как я уже отмечал в главе 4, оперантное поведение при положительном подкреплении отличается отсутствием какого-либо события, непосредственно предшествующего событию, которое могло бы послужить причиной, и в результате, как считается, оно демонстрирует внутренний источник, называемый свободой воли. Рефлекторное поведение имеет свой стимул и поэтому называется непроизвольным, а негативно подкрепленное оперантное поведение возникает в присутствии негативного фактора, от которого это поведение спасает. В этих ситуациях мы говорим не о том, что мы хотим сделать, а о том, что мы должны предпринять, чтобы избежать наказания или уйти от него. Мы можем, посредством «акта воли», выбрать подчиниться наказанию, но только потому, что другие последствия, для которых нет непосредственной предшествующей причины, делают наше подчинение «добровольным».