О бихевиоризме

Важным является не то, что мы чувствуем себя свободными, когда получаем позитивное подкрепление, а то, что при этом мы не склонны убегать или контратаковать. Ощущение свободы – это важный признак контроля, отличающийся тем, что он не порождает контрконтроля. Борьба за свободу, казалось, движется к миру, в котором люди делают то, что им нравится, или то, что они хотят, в нем они пользуются правом быть оставленными в покое. В этом мире они «искуплены от тирании богов и правительств благодаря росту их свободной воли в совершенную силу и уверенность в себе». Это мир, в котором люди реализовали, актуализировали и нашли себя в том смысле, в котором эти выражения используются в экзистенциализме, феноменологии и восточном мистицизме. Это мир, в котором контроль над поведением человека ошибочен, в котором «желание изменить другого человека по сути своей враждебно». К сожалению, ощущение свободы само по себе не является надежным признаком того, что мы достигли такого мира.

Тот факт, что положительное подкрепление не порождает контрконтроля, не остался незамеченным потенциальными контролерами, которые просто перешли на позитивные средства. Вот пример. Правительство должно собирать деньги. Если оно делает это путем налогообложения, граждане должны платить или быть наказанными, и они могут избежать этого аверсивного контроля, поставив другую партию у власти на следующих выборах. В качестве альтернативы правительство организует лотерею, и вместо того, чтобы быть вынужденными платить налоги, граждане добровольно покупают билеты. Результат тот же: граждане отдают правительству деньги, но во втором случае они чувствуют себя свободными и не протестуют. Тем не менее их контролируют не менее сильно, чем угрозой наказания, тем особенно мощным (с переменным уровнем) графиком подкрепления, о котором говорилось в главе 4 и эффект которого достаточно наглядно проявляется в поведении одержимого или патологического азартного игрока.

Контроль скрыт, когда он представлен как изменение сознания, а не поведения. Убеждение не всегда эффективно, но когда оно эффективно, оно порождает мало или вообще не порождает контрконтроля. Мы убеждаем частично, описывая потенциально подкрепляющие последствия. Один известный эколог обсуждал возможность заставить промышленность платить за право загрязнять воздух, землю и воду. Для этого необходимо либо законодательство, либо добровольное соглашение промышленности, а «при нашем типе демократии» и то, и другое возможно только «путем убеждения, создания благоприятного климата общественного мнения». Журналисты и лица, контролирующие средства массовой информации, должны играть важную роль. Еще одна апелляция к убеждению привела к следующему комментарию в лондонской «Таймс»:

«Теперь это большинство, которому хорошо как никогда, и оно намерено сохранить эту ситуацию демократическим путем. „Мы должны убеждать… убеждать… убеждать…“ – говорит мистер Дженкинс. „Наша единственная надежда – обратиться к скрытому идеализму всех добрых мужчин и женщин“. Но это уже не политика, а проповедь. Хочется надеяться, что в своих последующих выступлениях мистер Дженкинс обсудит политические методы, с помощью которых можно управлять большинством».

Контроль поведения скрывается или маскируется в образовании, психотерапии и религии, когда роль учителя, терапевта или священника сводится к тому, чтобы направлять, подсказывать или советовать, а не управлять, а меры, которые не могут быть скрыты таким образом, отвергаются как вмешательство. В социальных программах часто тщательно умалчивается о средствах: например, мы должны «лучше использовать человеческие ресурсы», при этом контроль, связанный с «использованием», не уточняется.