o c24ec28d571a6d65

они прогуливались, - блеснули холодом. «Отец не ссылает своих шестилетних детей на

камбуз, и не видит их целый год – а ведь мы тогда только потеряли мать, уважаемый мистер

Мэтью! Отец не развлекается на глазах своих сыновей с чередой шлюх! Так что, - Майкл

чуть помедлил, - не могу сказать, чтобы я питал к своему отцу хоть какую-то привязанность.

Желаю вам счастливого пути, - юноша наклонил темноволосую голову, и, развернувшись,

быстрым шагом пошел по набережной.

- Но ваш брат…– крикнул ему вслед Матвей.

-Мой брат – не я, - через плечо ответил Майкл.

-Ну ладно, - Матвей пришпорил лошадь, - поехали, а то твоя матушка и мистер Джон

проголодались давно.

Маленькая, худенькая – как мальчишка, - девушка, твердой, уверенной рукой удерживала на

месте огромного вороного жеребца. Льняные косы были сколоты на затылке и покрыты

охотничьей шапочкой – серого бархата.

Платье на ней тоже было серое, простое, без кружев и вышивки. Она прислушалась и,

наклонив голову, сказала: «Тихо, тихо, сейчас и поедем уже».

Из-за кустов появилась вторая лошадь – белая, как снег, и темноволосая, высокая девушка в

седле проговорила: «Он там, форель удит. Один».

- Отлично, - тонкие, розовые губы улыбнулись. «Значит, как и договаривались – сразу

наседаем, и не оставляем его в покое, пока он не согласится».

Полли Кроу кивнула и развернула своего коня.

Маленький Джон, стоя по щиколотку в холодной воде ручья, ловко подсек рыбину, и

выбросил ее на берег. Серебристая чешуя засверкала на солнце. Юноша переступил

замерзшими ногами и пробормотал: «Ну, еще парочку, уж больно хорошо клюет».

Сзади раздался легкий шум, и, он, обернувшись, сердито сказал: «Не топчитесь тут, всю

рыбу распугаете».

- Джон, - томным голосом сказала Мэри Кроу, - мы ведь тебе, как сестры, да? Как Констанца?

Ты ведь сам говорил.

- Ну да, - молодой человек пригладил темные, шелковистые волосы и чуть покраснел.

- Ты ведь скучаешь о нас в Кембридже, да? – ласково спросила Полли и вынула удилище из

рук Джона.

- Скучаю, - он забрал удилище. «К чему это вы все?».

Лесной голубь, хлопая крыльями, сел на ветку, что нависла над сверкающим ручьем, и мягко

закурлыкал. Мэри, было, потянулась за луком, что висел у нее на спине, но Полли

отмахнулась: «Оставь, пусть поет».

- И ты сделаешь, то, что мы попросим? – поинтересовалась Мэри.

Маленький Джон вдруг покраснел еще сильнее. «И не мечтай, - отрезала Полли, - то, что я

тебя в Рождество поцеловала, было, случайностью, там просто ветка омелы висела на

стене, и все. Нам надо поговорить с твоим отцом».

- Идите и говорите, - удивился юноша, - вон, он в шатре с вашей матушкой сидит.

- Не так, - со значением проговорила Мэри. «Наедине, понятно?».

Маленький Джон вдруг усмехнулся. «Ах, вот оно как…, Ну ладно, он обычно после вечерни

дома, приходите, я вам дверь открою. А дальше уж – сами».

- Сами, сами, - сердито сказала Полли, и, опять забрав у Джона удилище, закинула его в

воду. «А вот и добыча, - высокомерно улыбнулась она, и, вытащив большую форель,

метнула ее на берег ручья.

Марта отпустила гонца с мелкой монетой, и, нашарив на столе нож для разрезания бумаг,

вдруг прошептала: «Господи, я и не чаяла уже, Господи».

Она перекрестилась и, распечатав маленький конверт, едва пробежав глазами первые

строки письма, громко сказала: «Слава Богу!»

- Матушка, - Полли постучалась в ее кабинет, - там, на дворе уже и карета приехала,

мистрис Доусон спрашивает – сундуки грузить ваши?

- Да, - распорядилась Марта, - и пусть она уже детей собирает тоже. Сестра твоя где?

- Наверху, французским занимается, - непонимающе ответила Полли. «А Питер на складах,

сами знаете».

- Зови сюда Мэри, - попросила Марта. «И быстро, а то мне уезжать надо».

Младшая дочь бросила один взгляд на письмо и ахнула: «Это от Лизы, я ее почерк узнаю!»

- От Лизы, от Лизы, - Марта сглотнула и сказала: «Ну, садитесь, что стоите-то, давайте

почитаем».

- Милая, дорогая матушка! – начала она, - пожалуйста, не волнуйтесь, у нас все хорошо.

Надеюсь, что вы добрались до Лондона, и уже в безопасности. Мы с Федей обвенчались, как

вы и хотели, - на этих словах Мэри ухмыльнулась, но старшая сестра толкнула ее локтем в

бок, - и теперь живем в Польше. Из подпола мы все забрали, перед отъездом.

- Что – все? – поинтересовалась Мэри.

- Неважно, - рассеянно ответила мать и продолжила. «Федя сейчас перестраивает замки у

местного магната, Николая Радзивилла, а как закончит – хочет отправиться в Италию, в Рим,

поучиться у синьора Джакомо делла Порта, который вместе с синьором Микеланджело

работал над собором Святого Петра. Радзивилл с ним знаком, и обещал Феде дать к нему

записку. Как соберемся в Италию, дадим вам знать, дорогая матушка. Поцелуйте двойняшек

и Петеньку, и мы вам посылаем свою любовь и низкий поклон.

Грамотцу я Федору Савельевичу передала, как вы и просили.

Ваша дочь,

Лизавета Воронцова-Вельяминова.

- Про детей и не пишет ничего, - хмыкнула Полли.

- Да ей семнадцать лет только, какие дети, - сердито отозвалась Мэри. «Какая счастливая

Лизавета, в Италию едет! – девочка мечтательно закатила глаза.