o c24ec28d571a6d65

- Не дурак же я, - сварливо отозвался Матвей. «Месье Матье, из Парижа, пару раз в год

выбирается в Лондон».

- Отлично, - пробормотал разведчик. «Ты же не появлялся там еще, у друзей своих, не

успел?».

- Нет, - Матвей подался вперед. «А что, тебе там нужен кто-то?».

Джон встал и подошел к окну. «Ужасно жарко для мая, - заметил он. «Ты про Сапожника

слышал? Он в Нижних Землях работал, и весьма удачно».

- Слышал, - Матвей отложил пилочку. «На южном берегу о нем тоже знают, как сам

понимаешь»

- Так вот и я о чем, - Джон вздохнул. «В общем, Сапожник, как выяснилось, последние два

года передавал сведения испанцам. То-то мы удивлялись, что повстанцы в Нижних Землях

терпят поражения. В частности, известный тебе авантюрист Уильям Стэнли, - тот, что сдал

Девентер, - получил от Сапожника довольно подробные сведения о планах Морица

Оранского»

- Ну, так избавьтесь от Сапожника и дело с концом, - удивился Матвей. «Он ведь в Лондоне

сейчас?»

- В Лондоне, - пробурчал Джон. «Я попросил Тайный Совет выдать ордер на его арест, из-за

какой-то мелочи, якобы он составлял эти листовки, что в начале месяца по городу

расклеивали. Помнишь, те, что были направлены против беженцев из Нижних Земель, и

Франции?

- Да-да, - Матвей оживился, - они еще были подписаны «Тамерлан», как его пьеса.

-Ну, разумеется, - светло-голубые глаза Джона блеснули сталью, - стал бы я их подписывать

иначе. Сапожника вызвали на заседание Тайного Совета, и велели отмечаться в

канцелярии, каждый день, пока суд да дело. Сам понимаешь, казнить я его не могу – иначе

ниточки потом не размотаешь. Мне сейчас надо за ним последить недельку, а уж потом я все

сделаю, что надо.

- Так, а от меня-то что требуется? – удивился Матвей. «Сапожника шпагой где-нибудь в

темном переулке проткнуть?».

- Нет, - ласково ответил разведчик, - там все будет изящней. На южном берегу с труппой

Бербеджа знаком?».

- И очень близко, - усмехнулся Матвей.

- Там у них есть этот актер, из Стратфорда, Уильям Шекспир. На него еще в прошлом году

дружок Сапожника, покойный Роберт Грин, пародию написал – мол, нечего актеришке и

пытаться сочинять пьесы, для этого есть джентльмены, выпускники университетов.

- Так вот, чтобы этого Шекспира не обвиняли в смерти Сапожника – а могут, они ведь

заклятые враги, - мне нужно, чтобы он был у всех на глазах занят чем-то другим, и с южного

берега никуда не девался, - Джон открыл окно, и, обмахиваясь бумагами, добавил: «Хоть бы

уж дожди пошли, что ли».

- Уильяма я знаю, - растерянно сказал Матвей, - но, Джон, тут я тебе не помощник, он не

моего, как это сказать, толка человек, и никогда таким не был. Или ему кого-то представить

надо?

- Надо, - чуть улыбнулся Джон.

Разведчик оглядел невидную, худую девчонку, что стояла перед ним и строго сказал: «Так.

Дядя Мэтью скажет Питеру, что уехал с тобой и Полли в деревню, ну там, поохотиться, рыбу

половить. Мы к следующей неделе уже и закончим все. Повтори, что тебе надо сделать.

- Прийти в Дептфорд и наняться служанкой в таверну миссис Элинор Булл, там молчать,

работать и ждать, - отбарабанила девчонка, и Джон, поморщился от резкого,

простонародного акцента.

- Далее, - он помолчал. «О Сапожнике я тебе рассказывал. Твое дело – проследить, чтобы в

ту комнату, где они будут пить, больше никто не заходил, и вообще, - чтобы там все было

тихо. Булл тебя ждет, ее предупредили. И не лезь там, на рожон, Сапожник – опасный

человек, хоть по виду и не скажешь.

- Я могу, сама его убить, - сказала девчонка. «Ну, Сапожника»

- Если у тебя в руках окажется что-то тяжелее метлы, то о дальнейшей работе можешь

забыть раз и навсегда, - резко ответил Джон. «Никакого оружия, ничего подозрительного. О

Сапожнике позаботятся другие люди».

Девчонка кивнула и присев, сказала: «Понятно, ваша милость». Она подхватила скромный

узелок и застучала деревянными подошвами по лестнице.

Джон проводил глазами сколотые на затылке льняные косы и пробормотал: «А ты

сомневался? Дочь своих родителей, как и вторая. Молоды они еще, конечно, но ведь все

когда-то были молоды – даже я».

Матвей сунул привратнику золотую монету, и, наклонив голову, шагнул в душные, пахнущие

потом и пылью кулисы. Сзади два дюжих молодца несли ящик бургундского.

Ричард Бербедж, - рыжеволосый, тонкий, изящный, в поношенной рубашке, захлопал в

ладоши и застонал: «Ну, совсем не так это надо говорить, Пол! Слушай меня, - он сделал

одно, неуловимое движение, и, обернувшись к пустым галереям, произнес:

- Вот, Йорк, смотри: платок. Я намочила

Его в крови, которую извлек,

Своею острой шпагой храбрый Клиффорд,

Из груди твоего ребенка. Если,

О нем заплачешь ты, - платок продам,

Чтоб мог ты слезы утереть.

- Понимаешь, Пол? – обернулся Бербедж к стройному, белокурому юноше в женском платье,

- это тебе не простушек играть. Это трагическая роль, идет гражданская война, и публика

должна бояться твоей королевы Маргариты. Вот и Уильям тебе, то же самое скажет.

- Скажу, - согласился невысокий мужчина, стоявший на вымощенном булыжником партере,

засунув руки в карманы. Он погладил каштановую бородку, и, легко вскочив на сцену,