o c24ec28d571a6d65

Полина оглядела пустые деревянные галереи и восхищенным шепотом сказала: «И все это

построили, чтобы люди ходили на представления?».

Уильям, сидевший на сцене, улыбнулся: «Ну, туда, - он махнул рукой наверх, - пускают

только джентльменов, видите, у нас даже есть отгороженные места, очень удобно, - дверь во

время представления закрывается, и никто вам не мешает. А тут, - он указал на партер, -

всякая чернь стоит. Ну, можно табурет взять, если мелкая монета есть.

- А как это – писать пьесы? – спросила Полина.

Уильям подпер подбородок кулаком и рассмеялся: «Ну как? Сначала надо много читать –

например, для «Генриха Шестого» я засыпал и просыпался с «Хрониками» Холиншеда. А

потом, - он помедлил, - ну, у каждого по-разному, но я обычно иду гулять. По Темзе. Хожу и

про себя складываю строки. Вообще, - Шекспир постучал себя по голове, - оно все тут,

мадемуазель Полина. И это очень сложно.

- Почему? – тихо спросила девушка.

- Потому, - Уильям спрыгнул в партер и подошел к ней, - они были одного роста, - что я

смотрю на вас, и думаю – как бы вас вставить в пьесу? В общем, с нами тяжело говорить,

мадемуазель Полина, потому, что мы все время заняты другим.

- Все время? – Уильям увидел, как ее губы, - цвета граната, - чуть улыбаются, и, ответив:

«Ну, большей частью, - поцеловал ее.

- Месье! – возмущенно сказала девушка, отступив.

- Если вам не понравилось, я больше не буду, - Уильям увидел румянец на смуглых щеках.

-Дело не в этом, - сердито ответила девушка, - джентльмен должен просить разрешения у

дамы, месье Шекспир.

-А я не джентльмен, мадемуазель Полина, - грустно ответил он. «Я актер и сын

перчаточника. Так вам не понравилось?».

- Понравилось, - пробормотала мадемуазель и поцеловала его сама – быстро, озираясь.

- Репетиция начнется через час, - Уильям посмотрел на нее и вдруг сказал: «Хочешь мне

помочь?».

Полина кивнула. Он порылся в груде бумаги, что лежала на сцене, и кинул ей растрепанные

листы: «Ты же читаешь на английском?»

Она кивнула.

- Отлично, - Шекспир взобрался на сцену. «Иди сюда, будешь за Маргариту Анжуйскую».

Отсюда, с этого места: «Вот, Йорк, смотри, платок...»

- А ты кого играешь? – спросила Полина, просматривая исчерканную рукопись.

- Как раз Йорка, - улыбнулся он.

- Вот, Йорк, смотри, платок, - неуверенно, тихо, сказала Полина, и вдруг, откинув голову

назад, вытянув руку, продолжила – красивым, низким голосом:

-Я намочила

Его в крови, которую извлек,

Своею острой шпагой храбрый Клиффорд

-Молодец, - тихо проговорил Шекспир и чуть поежился, увидев в длинных пальцах девушки

окровавленный кусочек кружева.

-Долой с него корону! И с короной,

И голову долой! Покончим с ним,

Пока мы дышим! – закончила Полина монолог, и Уильям пробормотал: «Французская

волчица...»

- Еще рано, - озабоченно сказала девушка, глядя на строки. «Тут реплика Клиффорда

сейчас».

- Это я просто так, - Шекспир обнял ее и сказал: «Если бы женщины играли в театре, ты

стала бы великой актрисой, моя смуглая леди. А теперь беги, - он забрал у девушки

рукопись, - сейчас сюда явятся Бербедж и компания.

- Можно я посмотрю, ну, сверху? – умоляющим голосом спросила девушка. «Пожалуйста,

месье».

- Если ты еще раз назовешь меня «месье», я тебя больше на сцену не пущу, - сердито

проговорил Уильям, еще раз целуя сладкие, такие сладкие губы. «Быстро на галерею, и

чтобы тебя никто не видел».

- Не увидят, - пообещала Полина, взметнув шелковые юбки.

- А почему женщины не играют в театре, дядя Матье? – спросила девушка, искоса глядя на

Вельяминова. Они говорили по-французски.

Матвей ловко очистил апельсин – шел перерыв между действиями, по театру ходили

разносчики фруктов и сладостей, и протянул племяннице половину.

- Ну, дорогая моя, - сказал он рассудительно, - все же это занятие – не для женщины.

Публика тут грязная, отпускает всякие сальности – сама же слышала, как Маргарите

Анжуйской кричали: «Подыми юбки, красотка!». Да и вообще, - дядя пожал плечами, - они на

одном месте не сидят, актеры, постоянно разъезжают. Нет, - он решительно закончил, -

пусть уж мужчины играют, да у них и лучше получается.

- Это потому, что женщин никто не видел еще в театре, - сердито проговорила Полина, - а

как увидят, то все эти стройные мальчики, вроде вон, его, - девушка кивнула вниз, - потеряют

работу.

- Лично я, - заметил Матвей, - буду об этом только сожалеть. Ты вот что, - он оглядел

племянницу, - мы тут на работе, так, что не теряй головы. Много обещай, но ничего не давай,

поняла? И наш общий знакомый тебе, то же самое говорил, если помнишь.

- Помню, - хмуро ответила Полина, и, услышав звук гонга, шикнула на дядю: «Тише!»

- Я и не сказал ничего, - усмехнулся Матвей, вытирая руки кружевным платком.

-Мисс Мэри, - услышала девушка тихий шепот. Она протирала стол чистой тряпкой – было за

полночь, и в таверне уже все затихли, даже стоны шлюх сверху сменились храпом. Мэри

обернулась и увидела рядом с собой Роберта – при свете луны его серые глаза казались

серебристыми.

- Завтра на обеде, - сказал он. «Мы узнали, все что нужно, Ингрэм с ним разберется, а мы с