o c24ec28d571a6d65

перехватило дыхание, - изящный, костяной гребень, и маленькое зеркальце, оправленное в

серебро.

- Ты ее помнишь, да? – неслышно спросила Тео, вглядываясь в помутневшее зеркало. «Она

ведь красивая была, очень красивая». Женщина на мгновение приложила зеркальце к щеке

и, вздрогнув, заслышав его шаги, - убрала.

- А, - сказал Степан, - да, свечи тут есть. Ну, пошли, я костер разжег, - он оглянулся, и

вытащил из темного угла оловянный котелок, пару бокалов и ложки, - так я и думал, все

здесь осталось на своих местах.

- А что, - спросила Тео, наклонившись, набирая воды из ручья, - тут совсем никого не

бывает?

Он спал – долго, отсыпаясь за все полуночные вахты, а когда открыл глаза, - сквозь

пальмовые листья на крыше были видны косые, золотые лучи заходящего солнца. Степан

зевнул, и поискал рядом с собой рукой – Беллы не было. Он остановился на пороге, - она

стояла, наклонившись к ручью, в одной рубашке, подоткнув подол. Рыжие волосы были

собраны на затылке, и он зажмурился – закат окрасил их в огненный цвет.

- Ну вот, - сказала грустно Белла, оказавшись в его объятьях, оглянувшись, - хорошая была

миска. Я ее почти отмыла.

- Все равно, - сказал Степан, занося ее в хижину. «Пусть себе плывет в океан». Она

посмотрела на него снизу, зелеными, томными глазами, и улыбнулась: «Я тебя накормить

хотела».

- Накормишь, - согласился он, припадая губами к розовому, острому соску. «Вот прямо

сейчас и начнешь, любовь моя».

- Тут? – он вынул из рук Тео котелок. «Тут же глушь, гавани хорошей нет, даже якорь бросить

негде. Шлюпка еще ладно, а большим кораблям тут делать нечего.

Он принес рыбы, - за тридцать пять лет ничего не изменилось, воды вокруг острова ей

прямо-таки кишели, - и с удивлением посмотрел на то, как Тео ловко ее разделывает.

- Я год со своим батюшкой кочевала, - усмехнулась она, заметив взгляд Степана, - потом

всю Сибирь прошла, потом Тихий океан миновала, и в Новом Свете еще путешествовала, -

так что я, три рыбины не смогу почистить?

Степан вдруг спросил: «Можно?», - и, протянув руку, осторожно коснулся медвежьего клыка.

«Это батюшки моего, - улыбнулась Тео. «Он же меня спас от Кучума, если бы не он, меня бы

и в живых сейчас не было». Крест брата – маленький, золотой, с алмазами, играл,

переливался на ее смуглой шее, и Степан, вспомнив Петьку, на мгновение закрыл глаза.

- Батюшка просил матушке его передать, ну, клык этот. И попросить прощения, - вздохнула

Тео. «Только вот за что, не знаю».

- Да уж найдется за что, - Степан помолчал. «Я бы тоже у многих хотел прощения попросить,

да не получится уже. А матушке…весной следующей и отдашь. Корабли из Плимута

подойдут, мы сравняем эту Картахену с землей, найдем твоих детей и поплывем домой. К

тому времени и Ник сюда подтянется».

- А дома что? – тихо спросила Тео.

- А дома у нас дочка, Мирьям, - улыбнулся Степан, - как раз ровесница старшему сыну

твоему, Дэниелу. Купим дом, как и хотели, и заживем спокойно. Трое детей, как раз хорошо,

весело будет. Если хочешь, съездим в Амстердам потом, тебе легко будет, не то, что мне, -

он мимолетно улыбнулся, вспоминая.

- Хочу, наверное, - вздохнув, сказала Тео. «Так лучше будет».

- Ну, посмотрим, - Степан взглянул на котелок, и рассмеялся: «Вот и готово, кажется».

- Ты иди, - сказал он, потом, заливая костер, - иди, купайся. Вода как парное молоко сейчас.

Я спать отправлюсь, устал все же, знаешь ли, - он усмехнулся.

Тео вдруг покраснела – жарко, и, замявшись, сказала: «Я могу тут, - она показала рукой на

пляж, - поспать, - тепло ведь».

Степан собрал посуду и ласково шлепнул ее. «Ну, если там, - он кивнул на рощу, -

появишься, я тебе не выгоню. Только не буди меня».

- Не буду, - пообещала она, сворачивая волосы в темный, шелковистый узел, и добавила:

«Сейчас не буду».

Она лежала, устроившись у него под боком, в одной рубашке, натянув на себя край плаща,

слушая его спокойное, размеренное дыхание. «Господи, - подумала Тео, - как он устал,

Господи. И сейчас ведь еще, сказал, что, когда на «Святую Марию» вернемся, опять на

берег отправится, - хочет сам проехать по этой дороге, что ведет в Картахену, поискать там

детей. Господи, только бы они нашлись, только бы с ним все хорошо было, - Тео потянулась

и нежно погладила седоватый висок.

Степан зевнул и вдруг, поворочавшись, положил голову ей на плечо. Она поцеловала

густые, пахнущие солью волосы, и сама не заметила, как заснула, - обнимая его одной

рукой.

- Меня мой второй муж стрелять научил. Ну, то есть он тогда еще мне мужем не был, -

рассмеялась Тео, опуская пистолет. «Раньше-то я трусиха была, уши ладонями закрывала.

А когда на наш лагерь в Сибири напали, даже татарина убила».

Степан посмотрел на свалившуюся с дерева птицу и пробормотал: «Неплохо. Ну, это тебе

есть придется, конечно, я мяса до Лондона не попробую, хотя…, - он вдруг задумался, и

попросил: «Принеси-ка сеть из хижины, там валяется старая, Белла ее еще во время оно

сплела».

Тео принесла сеть и сказала, улыбаясь: «Я так рада, что матушка за месье Виллема замуж

вышла, он мне еще в Нижних Землях очень понравился. И брат у меня теперь есть еще

один, самый младший».