О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта

Мы исследовали территорию за гаражами на холмах в одном из индустриальных районов Кигали. Мы успели немного осмотреть окрестности, пока подъезжали к гаражу и парковались на пятачке, свободном от мусора – ржавых автомобильных остовов, банок из-под краски, резины, одежды и обуви. Мы с трудом преодолели эти завалы и добрались до калитки, за которой виднелась бегущая вниз по склону холма дорожка. Здания остались за нашими спинами, неподалеку виднелся поросший деревьями овраг, с тропой, идущей по его дну.

С вершины холма был виден не только овраг, но и пространство далеко за ним, и мне на секунду показалось, будто я парю над миром. На уровне глаз летали вороны, откуда-то снизу доносились звуки города, и единственное, что еще напоминало о близости земли, это два отдаленных темно-зеленых холма, почти что горы, окутанные туманом. Я напрягла глаза и посмотрела вниз, на выгребную яму в овраге. Все началось с того, что Билл обнаружил несколько тел на верхних уровнях, а затем, уже вместе со следователем МТР по этому делу Пьером Хютсом, попытался исследовать яму, спускаясь в нее на веревке. Как только прибыла наша команда, Дин, имевший навыки скалолаза и привезший с собой в Руанду по просьбе Билла специальное снаряжение, начал устанавливать альпинистскую страховочную систему. Страховка позволила Биллу и Пьеру добраться до дна ямы – а это, на секундочку, восемь метров. Билл и Пьер работали по очереди: пока один спускался на пару часов вниз, другой, стоя у верхнего края ямы, делал записи и подавал вниз бутылки с питьевой водой. Несколько патологоанатомов ждали нашего сигнала, чтобы прилететь и провести вскрытия, но все найденные останки представляли собой лишенные мягких тканей скелеты. Остальные члены группы занялись исследованием территории возле гаражей в надежде обнаружить захоронение с менее разложившимися трупами, чтобы патологоанатомы не прилетали зря.

Один информатор дал наводку, что вроде бы видел части человеческих тел в ямах на площадке у гаражей, – и нам пришлось разгрести кучу мусора, прежде чем мы смогли добраться непосредственно до земли и начать раскопки. Дело продвигалось тяжело: клещи, миазмы из выгребной ямы, бытовые резиновые перчатки как единственная защита рук от ржавого железа. Мы чуть было не надорвали спины, перетаскивая кузов грузовика с места на место, чтобы получить доступ то к одному, то к другому участку двора. У нас получалось передвигать его на несколько сантиметров за раз, но вытащить его за пределы наших раскопок нам было не под силу. Мы выкопали много пробных траншей, координаты которых Мелисса нанесла на карту. Тел не было. Зато мы расчистили мусор, что, видимо, вдохновило владельцев гаражей на аналогичный подвиг, так как они тоже принялись разгребать завалы.

В буквальном смысле несолоно хлебавши – мы остались без обеда – к пяти вечера мы, измотанные и огорченные, покинули гаражи. Билл решил, что если к следующему полудню мы не найдем человеческих останков или признаков их присутствия, то займемся скелетами, которые он с Пьером вытащил из выгребной ямы. После этого можно будет расширить зону поисков и отправиться в другие регионы Руанды. Не самое безопасное путешествие – мы как раз узнали, что на дороге в Кибуе были обнаружены мины. Билл сказал, что сам он не чувствует опасности, но не хочет навязывать свои представления о комфорте кому-либо еще. Он добавил, что, по его мнению, с нами ничего не случится, если мы будем передвигаться по главным дорогам. Я смотрела на Билла и думала о том, что дорога на Кибуе – это главная дорога.

Следующее утро не дало никаких результатов кроме того, что мы послужили отличным завтраком для местных комаров, поэтому Билл отозвал приглашение патологоанатомам. Прежде чем начать работать со скелетами из выгребной ямы, мы отправились в деревеньку Нтарама, что находилась примерно в 30–40 километрах к югу от Кигали. Нтарама известна своей красной почвой и церковью, которую превратили в весьма необычный памятник жертвам геноцида. Внутри церкви тела жертв оставлены лежать именно так, как они были обнаружены в 1994 году. Церковь и прилегающую территорию охраняли двое стариков. Как только они провели нас на простой церковный земляной двор, мы потеряли дар речи.