О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта

Главное здание уступало в размере церкви в Кибуе, но здесь была большая открытая площадка, где под брезентовым навесом стояли ряды сложенных друг на друга поддонов. На поддонах лежали груды костей, собранных местными жителями в окрестностях церкви. Кости были классифицированы по принципу однотипности – все плечевые вместе, все бедренные вместе, все черепа вместе и так далее, – примерно так же, как на старых фотографиях из Камбоджи. Подойдя к зданию церкви, я не знала, чего ожидать, пока сторожа жестами не предложили нам подойти ближе к окнам и дверям и заглянуть непосредственно внутрь. Я увидела там такие же скамьи без спинок, как в церкви Кибуе… но они были буквально окутаны… обвернуты мумифицированными и разлагающимися останками множества, множества людей. Одежда где-то прилипала к телам, где-то отваливалась и падала, и вся эта масса словно растекалась по помещению. Невозможно было понять, где заканчиваются тела и начинается пол. Пола вообще не было видно. В середине комнаты лежал матрас – видимо, послуживший кроватью кому-то из укрывшихся в церкви в последние дни жизни.

Двое стариков-охранников сказали нам, что мы можем фотографировать все что захотим. А я даже не смогла вытащить фотоаппарат из сумки, хотя не думаю, что когда-нибудь вид этой церкви сотрется из моей памяти. Мне казалось, что я стала свидетелем какого-то искажения времени и попала в прошлое, но в Кибуе так мог выглядеть тот просторный церковный зал до того, как местные вытащили из него все тела и захоронили их в большой могиле, с которой мы затем работали. В моей голове стояли образы множества церквей, стоящих рядами между Нтарамой и Кибуе, в каждой из которых творилось насилие и воцарялась смерть, и это видение было чудовищно тяжелым.

Церковь в Нтараме не только памятник, но и вещественное доказательство. Доказательство геноцида; доказательство того, что убийцы не удосуживались даже спрятать улики (из высокомерия или лени?); доказательство систематического, организованного характера убийств (людей буквально свозили в церкви и на стадионы). А лежащие на поддонах выбеленные солнцем кости – доказательство того, что даже те, кто смог выбежать из здания церкви, были убиты. Смерть настигла их на улице.

Нтарама не единственный подобный мемориал жертвам геноцида в Руанде. Другие мемориалы находятся под открытым небом: на больших платформах выставлены кости, собранные с обширных территорий. Судебные антропологи назовут такое смешивание костей нескольких людей комминглингом, или смешиванием образцов. Надо сказать, что судмедэксперты и следователи избегают комминглинга, поскольку это усложняет идентификацию. Означает ли это, что Руанда не уделяет достаточно внимания опознанию и возвращению останков родственникам? Не знаю… Может, такой подход связан с тем, что в большинстве случаев у погибших не осталось родственников. В 1994-м буквально вырезали семьями. Но все-таки… Разве не осталось людей, которые требуют установления личностей всех жертв, как в Боснии и Аргентине [3]? Или же дело в том, что, несмотря на обращение в начале ХХ века большинства населения региона в католицизм и адаптации местных похоронных ритуалов, Руанда вернулась к оригинальным обрядам, предписывающим, в частности, оставлять усопших без погребения, на пустынных холмах, в болотах или пещерах?

Я смогла взглянуть на Нтараму иначе благодаря документальному фильму, в котором повзрослевшие дети одного из убитых встречаются с человеком, который считает, что знает, где лежат кости их отца. Он ведет их за церковь через заросли травы и указывает на участок земли, но они не находят там никаких костей. Дети просто стоят и плачут, уверенные, что их отец погиб именно на этом месте и что от него не осталось никакого следа. Их горе – зияющая пустота, бесконечно глубокая рана. Скорее всего, эти люди видели поддоны с костями, но все же решили увидеть то самое место, где был убит их отец. Мне кажется, что пускай церковь в Нтараме и предоставляет определенные доказательства, но это не те доказательства, что хоть как-то помогут обрести утешение родственникам пропавших без вести, будь то не вернувшихся с войны, исчезнувших вследствие природного бедствия или нераскрытого похищения в местном парке.

На следующий день после посещения церкви в Нтараме нас вызвали назад в Кигали. Нужно возобновить поиски за гаражами. Стоило нам прибыть на место, как туда прибежали следователи: информатор указал на новое место, ниже по холму от выгребной ямы. Можно ли его осмотреть? Мы принялись за работу. И, естественно, обнаружили тело. И еще одно. И еще. Как мрачно шутили в Руанде, у холмов есть трупы. Что ж, в каждой шутке есть доля правды.