О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта

Первое захоронение нашлось примерно на полпути вниз по склону, неподалеку от пешеходной тропки, поэтому было решено выставить охрану. В отличие от ганских миротворцев, охранявших объект в Кибуе, здесь эту функцию выполняли спортивные молодые люди в темно-синей форме и с дубинками – сотрудники компании KK Security («Везде, где вам нужна безопасность»), нанятые Трибуналом также для охраны ворот отеля «Амохоро» – новой штаб-квартиры МТР. Хотя совсем недалеко от нашего объекта постоянно проходило довольно много людей, лишь некоторые проявляли сдержанное любопытство относительно нашей деятельности. Все знают, что здесь был геноцид.

В течение дня мы обнаружили другие захоронения. Они были разбросаны по всему склону холма. Мы решили рассредоточиться и организовать работу: нам с Дином досталась могила у самого подножия холма, Биллу и Пьеру – выше, а Хосе Пабло – практически на вершине. К нам приставили по два помощника (в том числе Роберта, нашего диспетчера-полиглота из Кибуе): они расчищали склон от растительности, копали и выносили грунт. Оуэн фотографировал и снимал видео, а Мелисса работала с электронной картографической станцией, которую мы использовали еще в Кибуе. Только что прибывший из Сомали новый член команды, Дэйв Бьюкенен, фельдшер с Аляски, занимался «наведением картографического датчика», помогая Мелиссе наносить на карту местоположение каждого тела и очертания захоронений. Дэйв работал с большим энтузиазмом, стараясь передать все данные по контурам тела за двадцать минут – скорость, которая была невозможна в Кибуе. Результаты получались превосходные, особенно после того как Мелисса научилась с помощью компьютерной программы сглаживать края и задавать верные контуры для ног, рук и так далее. Процесс картографирования заметно улучшился. Также Мелисса начала использовать гарнитуру для связи с человеком, работающим с картографическим датчиком. Больше не надо было кричать, что, где и как лежит. В Кибуе каждый день с утра до вечера только и было слышно: «Верхушка головы!» – «Принято!» – «Шея!» – «Принято!», – и так с двадцати точек одновременно.

Когда мы работали с захоронением в Кигали, нам приходилось парковаться на улице перед гаражами, и в один из дней я обнаружила, что практически вплотную к гаражам располагается оживленный рынок. Бургомистр попросил нас производить транспортировку мешков с трупами как можно более «деликатно» – на нашем маршруте много магазинов и кафе, но как бы так сказать… Сам по себе мешок с трупом вряд ли можно назвать «деликатным», вдобавок мы были все в земле, да и пахло от нас так себе. В конце дня мы старались как можно быстрее пройти вестибюль нашего отеля, чтобы добраться до номера прежде, чем сотрудники или гости учуют нас. В эти моменты мне почему-то было очень смешно: на безупречно вежливое «Бонжур, здравствуйте, как ваши дела?» от персонала отеля мы бросали «Хорошо, спасибо» и, не сбавляя темпа, неслись в номера. Выглядело это, наверное, так себе, но обмениваться любезностями, когда ты источаешь «аромат» разложения, сдобренный нотками выгребной ямы, – так себе идея. Так что все реверансы строго после душа.

Условия работы на новом объекте также сильно отличалась от тех, что были в Кибуе. Мы находились рядом со штаб-квартирой Трибунала, и следователи часто приходили к нам – посмотреть, как идет работа и в чем вообще она заключается. Пьер был отличным переговорщиком между нашей командой и следователями, поскольку, будучи следователем-оперативником нидерландской полиции, умел объяснить важность судебно-медицинских доказательств. Благодаря этому визиты Трибунала не были слишком обременительны. Однажды несколько австралийских журналистов пришли на место захоронения, составив компанию австралийскому же следователю Трибунала. Среди нас быстро разнесся слух, что фамилия одной из журналисток – Боун, то есть по-английски буквально «Кость». Жизнь умеет шутить. Несмотря на явное волнение, журналистка мужественно спустилась по склону холма.

С нашей точки зрения, журналистка увидела «всего парочку костей»: в каждом захоронении лежало два-три полностью скелетированных тела. По этому признаку в судебно-медицинской экспертизе их можно классифицировать как «множественные могилы». В Кибуе мы спорили, сколько тел должно находиться в могиле, чтобы классифицировать ее как «массовое захоронение» или «братскую могилу». Кажется, мы решили, что более трех тел – это «массовое захоронение», а от двух до трех – «множественное». Хотя в итоге все согласились, что это вопрос, кхм, предпочтений.

Скелетированность останков, раскопанных нами в Кигали, объяснялась относительно малой глубиной захоронений, а также тем, что в каждой могиле находилось немного тел. Сразу после эксгумации у нескольких скелетов были обнаружены следы огнестрельных ранений. Мне стало интересно, что еще мы найдем в ходе расследования.

Глава 8 Больница для мертвых