О чем они мечтали

Между тем гости шумно усаживались, гремя стульями. Петр Филиппович с невольным любопытством окинул взглядом бесконечность богато убранного стола Чего тут только не было! Колбасы разные, в том число и любимая Петра Филипповича копченая, нарезанная продолговатыми кружочками, тоненькие ломтики сыра, ветчины, открытые банки консервов, кусочки жареного мяса — все это на тарелках, расставленных по всему столу. Здесь же большие блюда с заливным судаком, с заливной телятиной и блюда поменьше — с селедкой, присыпанной зеленым луком, и с жареной рыбой в маринаде, хлебницы с черным и белым хлебом.

Все было приготовлено чисто, по-культурному. «Богато они тут живут, — подумал Половнев не столько о сыне своем, сколько о рабочих вообще, — побогаче, чем мы, деревенские!»

Впрочем, о том, что в городе люди живут лучше, нежели в деревне, Петр Филиппович заключил не только по убранству стола, но и по квартире сына, которая особенно нравилась ему. Две большие комнаты, обширная кухня, паркетные полы, крашеные стены, ванная с кафельными стенками, теплая уборная… Чего еще! Ведь это же по сравнению с избой Петра Филипповича хоромы барские!

«Но и работают они тут не нам чета, не вразвалочку! — продолжал он свои размышления. — У них все по плану, а планы разве такие, как у нас с Ершовым?»

5

В том, что работают здесь здорово, Половнев убедился вчера, обойдя с сыном чуть не весь паровозоремонтный завод. Везде было занятно, интересно и поучительно, тем более что за всю свою жизнь он впервые знакомился с работой огромного заводского коллектива. Его восхищали станки, автоматы, слаженность всего производства. В каждом цехе хотелось бы потолкаться не час и не два, а несколько дней. Но это невозможно. Спасибо Григорию — догадался хоть наскоро познакомить с заводом.

Побывал Половнев и в кузнечном цехе, проявив к нему особенный интерес.

Гул паровых молотов был слышен еще со двора.

— Вот и кузня наша, — сказал Григорий, подходя к воротам цеха.

Петр Филиппович приготовился увидеть помещение значительно больше своей кузни (это было ясно уже и снаружи), в котором десятка два-три, а то и полсотни кузнецов, хорошие, новые мехи, а не такие старые, как в Даниловке. Завод же!

Но увидел совсем другое.

Длинное, широкое и высоченное здание со стеклянной, сильно запыленной и закопченной крышей, от которой через весь цех тянулись голубые дымные столбы солнечных лучей. И нигде никаких мехов и наковален, никаких кузнецов с молотками. Вдоль двух стен стояли какие-то машины и большущие печи. Посреди цеха — две линии узкоколейки для автовагонеток.

Григорий с отцом прошли внутрь цеха по правой стороне и остановились поодаль одной машины, возле которой стоял человек в кожаном фартуке и в полумаске с темными очками. В Простенке между двумя окнами — колоссальных размеров печь с десятью отверстиями (Петр Филиппович сосчитал их). Сказочный дракон с разверстой пастью, пышущей нестерпимо ярким огнем! Вот к этой печи, словно карлик, подбегает человек в фартуке и маске, с длинными, метра в полтора, клещами. Слегка отвернувшись, он быстро выхватывает из огня раскаленный добела железный прут и стремительно, будто с кем-либо соревнуясь в беге, мчится к машине (Григорий объяснил: это поковочная машина-автомат), вставляет деталь в форму, нажимает ногой еле заметную педаль, выступающую у основания машины. Раздается страшной силы хруст со звоном. Кусок металла спрессовывается механизмами, секунда — и деталь готова. Человек клещами вынимает ее наружу, отбрасывает в сторону, в гору таких же деталей, и снова — к печи.

Петр Филиппович прикинул на глаз расстояние между машиной и печью.

— Шагов пятнадцать, не менее, — раздумчиво сказал он Григорию.

— Точно, батя! Около десяти метров.

— Что же так далеко? Ведь этак человек за день километров тридцать набегает.

— Как бы не побольше, батя, — возразил Григорий с улыбкой. — Сорок километров за восемь часов нормальным шагом можно одолеть, а он все время почти бегом.

Петр Филиппович с любопытством наблюдал за кузнецом, который, кажется, не замечал их, а если и заметил, то не обращал на них внимания. Что за человек, сколько ему лет?

— Работенка только для молодых! — Петр Филиппович хмуро сдвинул брови. — В мои годы не того… Я бы уж не смог так-то.

— Смог бы, — с ласковой почтительностью отозвался Григорий. — Втягивается человек. Вот он же работает, — Григорий кивнул на кузнеца, снова мчавшегося от печки к автомату с куском горящего металла в клещах. — А он, кажется, немного помоложе тебя.

— Не может быть, — усомнился Петр Филиппович. Кузнец, бегущий с клещами, опять показался ему карликом, сражающимся с драконом.

Григорий шагнул в сторону поковочной машины, говоря:

— Увидишь сейчас.

Петр Филиппович остановил его.

— Погоди. А почему машину не подвинуть поближе к печи? — спросил он.

— Наверно, нельзя, батя. Вот когда все механизируем… а пока приходится бегать, — ответил Григорий. — В печи-то знаешь какая жара? Тысяча двести градусов!

— Ох ты-ы! — удивленно протянул Петр Филиппович.

Григорий пояснил: