О чем они мечтали

«Здравствуй, Алеша!

Спасибо тебе за хорошее письмо. Я сходила к Наташе и узнала, что и она и Катюша здоровы, что Наташа собирается тебе написать, да все времени не найдет. А Катюша просто прелесть какая славненькая, только не пойму, на кого она похожа. Глаза голубые, как у тебя, но круглолицая в мать, и носик, кажется, материн — курносенький. В общем, она очень понравилась мне, и вид у нее здоровый. Я спросила, скучает ли она по папе, она ответила: «Скучаю». И таким тихеньким, грустным голоском, что мне жалко ее стало. Ну, словом, Наташа тебе скоро сама напишет, и ты не беспокойся о них, все тут в порядке.

Узнал батя, что я тебе пишу, и просит передать поклон и благодарность за письмо. И еще, говорит, напиши ему, чтобы он сам приехал. Не так уж далеко, и можно бы чуть ли не каждое воскресенье бывать дома. Неужели же у него (это у тебя) там так много дел, что он никак не выберется.

А насчет того, что я вроде музы для тебя была, не знаю, что и сказать. Мне думается, ты преувеличиваешь. Какая польза от моих замечаний по твоим стихам? Ты же сам в десять раз больше моего понимаешь, что хорошо и что плохо. Но если желаешь — стихи присылай, я буду читать их с удовольствием и свое мнение напишу откровенно.

А Жучок в тот раз благополучно вернулся. О твоем приглашении жить с вами, когда тебе дадут квартиру, я Наташе ничего не сказала. Я, конечно, благодарна, и Илюша тоже благодарит тебя и говорит, что было бы хорошо жить вместе, как ты пишешь, но все же предварительно ты договорись с Наташей. Верно, она добрая, хорошая, а вдруг будет против?

Аникею Панфиловичу ты ответил правильно. Скоро мы с Илюшей и в самом деле запишемся. Вот пока и все. О том, что делается в колхозе, напишу в другой раз, сегодня некогда. Одно скажу: у нас вовсю идет подготовка к уборочной. Теперь уже ясно, что урожай в этом году невиданный…

А насчет хора — не знаю, что и сказать. Перееду в город — тогда решу. Но кажется, что в народный хор вряд ли я гожусь. Одно дело петь на улице что и как вздумается, а другое — в хоре.

До свидания.

Галя Половнева

18 июня 1941 года.

Даниловка».

Ершов дважды прочел письмо, вздохнул, свернул его вчетверо, задумался. «Галя, Галя! Нет, не преувеличиваю я, когда считаю тебя своей музой!»

Он положил в карман Галино письмо и прочитал Наташино.