О чём поёт русский. Гражданская лирика

Гнить на чужбине — твой удел таков,

А умирать тебе, как всем, хотелось

Вблизи тебя взрастивших берегов.

Намерения лучшие благие

В жизнь воплотил ты вовсе не за тем,

Чтоб после попрошайку-ностальгию

Гнать от себя, не ведая проблем.

Назвал себя ты мира гражданином,

За прошлое не чувствуя вины,

Букетом возомнил себя жасмина,

Кому уже и корни не нужны.

Смывая с рук следы от перегноя,

Оправдывая выбранный свой путь,

Представился ты жертвенным героем,

Чтобы себя и прочих обмануть.

Пути же Бога неисповедимы.

Где умереть — особый интерес.

Не мне судить о доле пилигрима,

Что на свою могилу тащит крест.

Кружат, кружат вороны, что им не кружить?

Кружат, кружат вороны, что им не кружить?

Сытые довольные… Хочется пожить

Каждому, да радости мало от жилья…

Стонет в безотрадности Родина моя.

Стянутый поддёвкою новый Прометей

Мается исклёванной печенью своей.

Отчины беспутные дети-мужики

Пьём мы до бесчувствия в праздник и с тоски.

Если бы не воронов метка на челе,

Так бы и лежали мы на сырой земле,

Тискали бы родную, долюшку кляня…

Нет, российский подданный, то не для меня.

Не найти сочувствия к слабости, мой друг,

К жизни равнодушия сбрось с себя недуг,

Как былинный пращур твой стань богарырём,

От заморских ящуров защити свой дом,

От поганой нечести, что кругом кишит.

Разомни конечности, чай, не инвалид.

За родную сторону бейся не шутя.

Ну, а что до воронов — сами улетят.

Вертикаль власти и воровство

Народного счастья отец и коваль

Свой вывел закон гравитации:

Отвесная власти ведёт вертикаль

В тюрягу и без апелляции.

Наверх карьерист через задний проход

Как глист проползёт, не замажется.

Но верит народ, что моральный урод

В местах отдалённых окажется.

Сорвётся он вниз, как мужик со столба,

Что жиром натёрли заранее.

Подобная ждёт казнокрада судьба

И нет воровству оправдания.

Вам то подтвердят толоконные лбы

И прочие при полномочиях.

Про тех же, кто жиром намазал столбы,

Про них промолчу ближе к ночи я.

И после смерти русский будет пить

С большой трибуны раздаётся речь —

Когда народу мы дадим излишки,

Начнёт их милый трепетно беречь,

По крохам собирая на сберкнижке.

Из Интернета будет он качать

Не голых баб, а деловое чтиво

И сможет жизнь свою с нуля начать,

Ему лишь предложи альтернативу.

Сгоняет родный в Галатасарай,

Где на ура продаст свои матрёшки.

В родном краю наступит сытый рай,

Где каждый будет с миской и при ложке…

А может, хватит задницу смешить?

Ей хорошо, когда она без вилки.

И после смерти русский будет пить,

Из рая в ад гоняя за бутылкой.

И китайская стена небесконечна

И китайская стена небесконечна,

Хоть стояла многие века,

Охраняя сирых и увечных

От нашествия издалека.

С нею обгоняя ожиданья,

Здания общественных систем

Рушились не раз до основанья,

Впрочем, снова высились затем.

Монолитом на крови застыла,

Тихо за великою стеной.

Здесь не оскверняются могилы,

Дремлет узкоглазый часовой.

Зной дневной сменяется морозом,

Камень дышит сеточкой морщин.

Изнутри ль, снаружи ль ждать угрозы —

Не ответит грозный властелин.

У него на сердце тот же камень,

Что у всех лежащих под стеной —

Приподнять, что строилось веками,

Жизни недостаточно одной.

У истории отыщутся герои,

Но кому воздвигнут пьедестал —

Тем, кто для потомков стены строил,

Или тем, кто стены разрушал?

1987

Через прошлое щемящее нашей боли настоящее

Через горе, принуждение,

Через пьяное икание,

Голод, мор, нужду, лишения,

Через кнут и помыкание,

К лучшей жизни привыкание.

Оскорбленья, унижения,

Причитания, неверие,

Наказанье, преступление,

Казнокрадство, службы рвение —

Богоносная империя.

Прилепиться сердцем не к чему —

Не юродивый, так ряженый,

Не боярство, так неметчина…

Византия и варяжество —

На Руси святое княжество.

Что ни делается — к лучшему…

Во всё горло моложавые

Гордые сыны рекрутчины

И во имя, и за здравие

Тянут гимн самодержавию.

На жаре ребёнка бросили…

Не родители — обидчики.

Азиатчины раскосые

Глазки на невинном личике

Малолетнего опричника.

С детства не в лапту, а в ножечки…

Матери одной не справиться…

И не в землю, а под ложечку

Метит ножичком заточенным

Ангел с ликом скособоченным…

В казематах ли, хоромах ли

Жизнь прожить — тоской промаяться,

Поле перемерить в хромовых

Скороходах, а состариться —

В монастырь уйти и каяться.

Через времечко запойное

Трезвых мыслей не щадящее,

Пение заупокойное,

Через прошлое щемящее

Нашей боли настоящее.

1985

Как на Чистых прудах завелась вдруг нечисть

Как на Чистых прудах завелась вдруг нечисть,

На семи ли ветрах утки занесли

Из гнилых из болот, словом, издалече

Или дворники сор с улиц намели.

Но устроила тварь от людей незримо

Чистопрудный свой быт, кодекс и закон,

А прикрылась от всех проходящих мимо

Отраженьем в воде из чужих окон.

Там русалки не прочь ночь похороводить,

Водяной, сам не свой, просится в запой,

Домовой, чёрт дурной, всеми верховодит,

А порядок у них — чистый домострой.

Как на Чистых прудах над бульваром зелень

Прикрывает обман, обнажает злость…

Вот на лавочку двое влюблённых сели —

Опустились вдвоём, а уходят врозь.