О чем поет вереск (СИ)

— Спи, моя несравненная любовь, — попросил он, целуя висок. — Спи, тебе нужны силы.

— Нет-нет, я еще не… я совсем не хочу… Я засну, а ты опять уйдешь…

Этайн обмякла, голова ее опустилась на подставленное им плечо. Мидир очень осторожно напомнил ей об их путешествии по Айсэ Горм. О ее удивлении, когда их крытая ладья легко плыла вверх по течению, о берегах, которые становились все более крутыми, об отдельных отвесных кручах на страже великой реки, об охряных отмелях, где Этайн вволю плескалась в теплом синем хрустале. О кипенно-белом кружеве цветущих деревьев, о любви под хрупкими, отчаянно синими небесами.

Дождался глубокого вздоха, слабой улыбки, означавшей: его видения стали ее грезой, и сделал то, что не позволял себе очень давно. Скользнул в ее сны.

Образ синей реки растаял, а день сменила ночь.

Двое черных волков — один больше, другой меньше — хорошо видны с левой башни его Дома, самой высокой, где его часто высматривала Этайн. Переплетение веток в лесу, черная вода, дым, дым кругом…

Привычно и тревожно зашуршало, как при появлении воронки. Вокруг замка провалилась земля, стены рухнули, и мир теней поглотил цитадель Волка…

Мидир очень осторожно затер сон. Вырываясь из чужого кошмара, потянул свежие воспоминания Этайн. Пятном солнечного света виделась вчерашняя встреча с Лианной.

Раз уж он нарушил правила, можно было и досмотреть…

— …о чем она? — прилежно вышивавшая Этайн отложила работу.

Лианна, опустив цветок меж страниц, ответила уклончиво:

— Цитатель волков славится своей библиотекой, тут можно найти книгу на любой вкус.

— Мне было бы интересно узнать, что читаешь ты, — потянулась к принцессе Этайн.

О, эта обворожительная мягкость и неподдельная забота, которые пленят любого!

Черный цвет, цвет волков, не очень шел Этайн. Ее блио было светло-серым, почти белым, черная бархатная накидка инкрустирована розовым перламутром и щедро отделана вышивкой, камнями и серебряными рунами. Эта одежда резко контрастировала с песочно-золотым платьем Лианны. Женская, очень чувственная красота его королевы становилась лишь ярче на фоне нежности и хрупкости принцессы.

Лианна закрыла книгу и улыбнулась. Волосы дочери Солнца золотились ровным светом, без лишних слов показывая приязнь и дружбу Лианны. Даже говорила она с Этайн по-иному. Не отстраненно-вежливо, как с Фордгаллом, не стреляла остротами, как с Мэллином, не наскакивала яростно, как на него самого, а, пожалуй, задумался Мидир, как с сестрой, с тех пор, как поняла магическим чутьем: Этайн беременна, и никто не сказал ей об этом. А ведь подобную новость должен сообщать самый близкий! Мидир же все медлил, все откладывал, находя оправдание то в плохом дне, то в нездоровье жены, то в осаде верхних…

— Пожалуйста, расскажи мне, — попросила Этайн.

— Очень старая баллада о двух влюбленных, которые никак не могли соединиться. Принц Риннан был из Дома Ночи, а принцесса Джиневра из Дома Дня. Их Дома были в ссоре, и принцесса вышла замуж за нелюбимого. А на второй день после свадьбы впала в сон-жизнь…. Риннан убил себя, а когда принцесса очнулась и увидела любимого мертвым, то упала рядом умерла уже навсегда. Говорят, они были первыми, кто получил Кольца Истинной Любви, и эта пара воскрешает себя в каждых влюбленных. Что ты знаешь об истинной правде?

— В земной книге королей говорится, что следовать ей должен каждый, именующий себя истинным галатом.

— О, как похоже! И что случается с теми, кто нарушает эти заветы?

— Нарушают многие, — грустно улыбнулась Этайн. — Немногие понимают. Наш мир такой, каким мы его творим. Случайные дурные слова, злые мысли и желания становятся материальными, и мир меняется вслед… Галат, по вине которого произошло подобное, может просто умереть.

— А ши — впасть в сон-жизнь. Это все равно что смерть, только отсроченная. Мало кто просыпается, для этого должно случиться чудо.

— Разве Нижний — не страна чудес?

— Должно случиться чудо даже для нашего мира.

Этайн охнула, коснулась живота…

Младенец на жертвенном камне. Занесенный нож, крик: «Не надо!», боль, словно клинок вонзился в ее сердце. А болью рвануло сердце Мидира. Дыхание прервалось, он отчаянно цеплялся за реальность, не находил ее и никак не мог вырваться из замкнувшегося в круг кошмара.

Вновь рыбкой взлетает жертвенный нож и вновь опускается. И не вздохнуть темный и плотный воздух…

Волчий король осторожно шагнул назад. Еще шаг и еще, отступил за огненный круг, замыкающий капище, и вынырнул из воспоминания, стирая его и для Этайн.

Открыл глаза и увидел серебристый балдахин над королевской постелью Дома Волка. Долго приходил в себя, успокаивая дыхание.

Это им пугали детей! Его боялись женщины Верхнего!

Впрочем, чему удивляться.

Джаред потянулся мыслью. Ничего не произнес, просто позвал.

— Сейчас иду. Где ты?

— Я жду вас в зале королей.

— Иди, моя любовь, мое сердце, — прошептала Этайн ломким, счастливым голосом. — Ведь Джа-а-аред зовет!..

Точная копия замка размером с локоть плавала в воздухе, посверкивая строгими голубыми гранями и ровными линиями.

— Нарушена защита. Вот тут и вот тут, — Джаред поманил пальцем макет.