О чём кричит кукушка?

– В самом прямом, – Алина понизила голос до таинственного шёпота и уставилась на подругу. – В лесу есть чудесная тропинка. Появляется она не всегда и видна не всем. Но лесные жители знают о бедах жителей деревни, и могут им помочь. Только помогают они не всем, а только маленьким, потому что у тех грехов меньше всего, они чисты душой. То есть взрослому такая тропинка не поможет, он много дурного совершил в жизни. Но родители же тоже когда-то были маленькими, и они примерно помнят те места в лесу, где появляется чудесная тропка, они могут отвести своих детей туда. Только не всех, конечно, самых маленьких. А чудо в том, что, если пойти по этой тропинке, то она обязательно выведет на поляну. А на той поляне огромной чудеса везде: что пойдешь, споткнешься – сразу гриб под ногами, а на деревья засмотришься, на них кренделя растут, рви да ешь. А если сядешь посреди поляны, рот раскроешь, туда каша сладкая сама литься начнет. Один секрет у полянки: наесться можно только там, домой ничего тащить нельзя. Бывало, пробовали люди домой нести яства, да только приносили черепа да кости обгорелые. И еще одно: уйдешь с полянки, больше не сможешь к ней дорогу найти.

– Но это же сказки! – всплеснула руками Оля.

– Для тебя, может, и сказки, – пожала плечами Алина. – А представь, маленького голодного крестьянского ребёнка. Представила? Для него это вполне реально. Тем более, ему эту историю рассказывают его собственные мама с папой. Кому ж ещё и верить, если не им. И эти же самые мама с папой предлагают этому ребёнку показать, где находится тропка. Согласится он? Как думаешь?

Оля молчала.

– Конечно, согласится, – ответила вместо неё Алина. – Так вот матери и уводили детей своих в лес, когда было не прокормить семейство. Сами понимаете, дети охотно шагали по тропке. И уходили далеко в лес. Только, если ребёнка просто на тропку поставить, он далеко не уйдёт. Ему помочь заблудиться надо. Ведь иначе он вернётся, расскажет, что никакой поляны чудесной не видал, и опять его корми, а кормить-то нечем. Значит мать ему должна помочь поглубже в лес зайти. Но, вы же помните, взрослых на полянку не пускают. Матушка и говорила деточке, мол, надо идти на кукушкин зов, кукушечка укажет, ну, и соответственно, заводила его в самую чащу своим голосом.

– А почему на кукушкин? – удивился Вадим.

– А на какой? – удивилась Алина. – На дятла? Головой в дерево у матери долго бы не вышло биться, до чащи б не дошли. Ну, голуби в лесу не водятся, да и разговор у них негромкий, далеко не отойдёшь от детёныша. Ворон много, они могут перебить своим карканьем дорогу, которую мать указывает. Так что и остается только одно: кукушка.

– Хорошо, но всё же, – не унимался Вадим. – Вся деревня видела, что мать уводила ребёнка в лес и возвращалась без него. И потом, ведь другие дети в семье это тоже видели, и они же могли это другим рассказать, и в конце концов, все бы догадались, что их брата или сестру бросили в лесу на съедение зверям или на голодную смерть.

– Отвечаю по порядку, – терпеливым голосом ответила Алина. – Во-первых, вся деревня видела. А тебе не приходит в голову, что вся деревня и сама так делала? Во-вторых, дети видели и могли рассказать. Ну, так у их соседей дети видели такое же. В-третьих, могли понять, что их собрат не вернулся и догадаться. Конечно, они догадывались. Но догадка слишком страшна, поэтому сознанию человеческому, тем более сознанию человека в средние века, легче поверить в сказку, чем понять, что отвели ребёнка в лес на смерть. А, если веришь в сказку, то очень легко объяснить, почему родственник не вернулся. И все не только знали, что родственника в лес ведут, а еще все и собирали его на эту смерть, некоторые даже завидовали, что ему станет хорошо, а они тут останутся. А насчет – не вернулся. Ну, какой же глупец покинет поляну с едой, где не надо трудиться, где можно кренделя с деревьев рвать, а каша сама в рот течёт, да и притом сладкая каша, кто ж такую поляну променяет на тяжёлый труд крестьянский?

– Хорошо, но всё это никак не объясняет, почему сотни матерей берут пример с кукушки, которая бросает своих детей? – настаивал Вадим.