О дарах и дарителях (ЛП)

Сердце болезненно сжалось. Она посмотрела на Малфоя. Дежурная улыбка, которой светилось его лицо на балу, по сути, была такой же маской, как и та, которую он носил для Волдеморта. И поняла одну простую вещь: этот человек был по-настоящему разбит теми событиями, что произошли с ним за эти годы. А самое страшное, он заслужил всё это, и она всегда верила в это. Но теперь… его отчаянные попытки исправить прошлое и продолжить жизнь с новой страницы сотрясали ее прежние суждения напрочь.

— Но я должен признать, — продолжил он, — разговор с вами совершил гораздо больше, чем отправка нескольких вещей через сову одной ничего не подозревающей, но бесконечно очаровательной ведьме.

— Люциус… — она шагнула к нему, но Люциус снова отступил, правда, всего на один шаг, но Гермиона продолжила, прикрывая глаза. — Я хотела сказать: большое спасибо.

— Не ожидал, что вы это сделаете. Не стоило меня благодарить…

— Но почему… просто мне безумно нравятся ваши подарки. И я обожаю каждый из них! — она снова сделала шаг к нему. — Спасибо!

А потом, поднявшись на цыпочки, неожиданно потянулась к нему и дотронулась губами до щеки. У Малфоя была замечательная гладкая кожа. И пахнул он просто чудесно. Так чудесно, что ей не хотелось отстраняться. Гермиона задержалась, пока, наконец, не почувствовала, что он напряжен.

— Гермиона… — тихо, словно немного смущенно прошептал он, и Гермиона в который раз подивилась этому бархатному тембру.

Но она не отступила. Лишь прижала губы, только теперь к его шее, и осталась рядом, а потом пристально посмотрела в глаза и увидела, что Люциус тоже внимательно смотрит на нее.

— Сказать по правде, я даже не смел думать о таком… даже не мечтал… Хотя, и надеялся, старый дурак, — растерянно пробормотал он.

— Догадываюсь…

И опять поднялась на цыпочки и прижалась к его рту губами. Нет, она ни на чем не настаивала, просто ждала. А потом ощутила, как губы его смягчаются, а напряженность спадает. Малфой потихоньку расслабился, отвечая на ее поцелуй. Он прижался губами к ее рту и осторожно пошевелил ими. Внутри опять что-то ухнуло, как всегда, с тех пор, как она распечатала еще самое первое его письмо. Гермиона обвила руками его шею и прижалась к нему.

На этот раз Люциус уже не отступил. Она почувствовала, как сильные руки берут ее за талию и крепко прижимают к себе. Наконец он отстранился и спустился поцелуями ниже, к шее. Гермиона откинула голову назад, давая ему доступ.

— Гермиона… я… давно…

— Да, — вздохнула она, прижимая его к себе.

Внезапно Люциус остановился, пытаясь заговорить.

— Я хотел тебе сказать, что ты не представляешь…

— Люциус… Я хочу тебя. Я хочу этого сейчас. Ответь мне: ты желаешь того же?

Его глаза метнулись к ее лицу, словно пытаясь отыскать в них правду. А потом он мягко, но совершенно однозначно кивнул.

Отвечая на этот напряженный и пристальный взгляд, Гермиона улыбнулась. И когда она улыбнулась, он снова опустил голову и на этот раз поцеловал уже по-другому: без малейшего стеснения. Сильно и властно.

— Теперь… я хочу тебя прямо сейчас… — простонала она, цепляясь за змеиные застежки его мантии.

— Тш-ш-ш… Тихо, милая, не здесь. Позволь мне аппарировать тебя отсюда.

— Да… Забери меня к себе домой.

Его брови снова приподнялись.

— Ты уверена? О Малфой-мэноре у тебя немало плохих воспоминаний.

— Вот и пусть. Так будет лучше, Люциус. Ты же сам хотел искупления. Вот пусть оно там и случится.

Лицо его исказила болезненная гримаса, но когда Гермиона снова поцеловала его, Малфой быстро обнял ее за талию и аппарировал обоих в поместье, позабыв о прислоненной к стене метле.

Уже в следующее мгновение они оказались в огромном холле и Малфой, не переставая целовать, сразу же повел ее наверх. Она не замечала ничего: ни старинную статую, стоящую прямо здесь, об которую она так сильно ударилась в прошлый раз; ни огромную дубовую дверь, что вела в гостиную, где ее жестоко мучила Беллатрикс Лейстрендж, ничего… Она чувствовала лишь поцелуи Люциуса, вкус его рта, прикосновение рук, его запах. Запах мужчины, который медленно поднимал ее по лестнице.

Малфой открыл дверь, и они оказались в богато убранной хозяйской спальне, с кроватью, покрытой тяжелым бархатным покрывалом. Ни о чем больше не думая, Гермиона потянулась к одежде мужчины, пристально глядящего на нее сверху вниз.

— Подожди… — он нежно остановил ее. — Гермиона… ты действительно уверена, что хочешь этого? — и чуть нахмурился.

Гермиона снова подтащила его к себе.

— Замолчи и продолжай, понятно? — почти простонала она, расстегивая на нем рубашку.

Люциус усмехнулся.

— Хорошо… ты сама этого захотела, девочка, — и Гермиона впервые услышала тот самый голос, который она слышала много лет назад во «Флориш и Блоттс». И это ей нравилось. На самом деле это ей очень нравилось.

Обнимая его спину, она поняла, что Люциус принялся судорожно раздевать ее, стараясь избавить от одежды как можно скорей. И как только оказалась обнажена полностью, увидела, как он снова пристально вглядывается в ее лицо.