О детях Кощеевых

Но Демьян не торопился возвращаться к ней.

– Я буду жить долго, Юль. Дольше обычного человека. Я не то чтобы хочу этого, но такова природа моих способностей. Раньше думал, что мне повезло. Но с годами взглянул на это иначе. Особенно учитывая, что особой свободы и выбора, как прожить эту жизнь, у меня нет. Помнишь, ты спросила, зачем я сварил то зелье. Я хотел узнать о своем проклятье. Я думал, оно связано с моим отцом. Но ошибся. Оно передается у нас в роду из поколения в поколение по линии моей матери. И моим детям тоже передастся. Если это будет мальчик, он умрет. Если девочка – будет обречена на одиночество. Наше проклятье убивает мужчин, которые оказываются к нам слишком близко. Поэтому оно пыталось убить меня.

– Но ты жив…

– Да. Потому что вместо меня умерли мои мать и бабушка. А потом мне очень повезло. Мы с Агатой встретили Агафью Егоровну, она объяснила сестре, как меня спасти, и помогла мне продержаться нужное время. Иначе меня бы уже давно не было. Я не могу обречь на это своих детей. Поэтому у меня их не будет.

Он замолчал и снова застыл.

Юля попыталась собрать полученную информацию воедино. Демьян может иметь детей, но не хочет, потому что проклят и боится передать проклятие своим детям. Так…

– Когда ты узнал? О детях…

– Давно. Отец сказал. Он изучал этот вопрос еще до того, как я сам захотел во всём до конца разобраться. Он должен был понимать, есть смысл со мной возиться или нет. Но это благодаря его изысканиям я нашел печать. Знаешь, раньше я ходил в такой забавной рубахе из крапивы. Было не то чтобы очень удобно. Тем более я так быстро рос, что Агате приходилось то и дело вязать новую. А пока она вязала, должна была молчать. И вот ей так понравилось, что теперь она почти не видит смысла в словах… Юля, – резко позвал он, и она вздрогнула испуганно. Демьян было потянулся к ней, но передумал, снова подался назад и закончил уверенно: – Ты вправе выбрать. Я всё пойму и никогда тебя в этом не обвиню.

– Что выбрать?

– Возможность иметь детей.

Юле показалось, что уши заложило. Стало так тихо. Демьян всё еще смотрел на нее в упор и, казалось, за всё это время так ни разу и не моргнул.

Всё это напоминало какой-то сюр. Реальность была до. В ней всё оставалось хорошо. А потом что-то пошло не так. Кто всё испортил? Она? Но она просто озвучила свою мечту, потому что Дём сказал, что так можно, и она ему поверила. Выходит, зря поверила. Она ведь с самого начала знала, что у нее всё не может быть просто хорошо. А Дём не знал. Она не имела права расслабляться…

Ведь он тоже так долго был ее мечтой…

– Ты хочешь, чтобы я выбрала между возможностью быть с тобой и возможностью иметь ребенка?

– Я не хочу, – качнул головой он. – Я никогда не хотел заставлять тебя выбирать. Поэтому старался держаться от тебя подальше. Не хотел втягивать во всё это. И у меня получалось. А потом… Я сам не знаю, что случилось. Наверное, слишком устал. И в этот момент ты была всего в шаге… И я подумал… Раз ты знаешь… видела… Я ошибся.

Он резко втянул воздух сквозь зубы, сморщился и дотронулся пальцами до виска. На руках у него вздулись вены. И на лбу тоже…

– Дём… – подалась было к нему Юля, но он не дал ей приблизиться, вскинул вторую ладонь.

– Я столько лет просто наблюдал… в стороне… не подходил… я ненавидел их всех… каждого… летом я отомстил не только Николаю… всем… всем им… За всё время, что был вынужден просто смотреть, как они уводят тебя… Зачем моя мать родила меня? У нее ведь уже была Агата… Она не захотела быть одна… Но не подумала о нас… А теперь Агата тоже… Она просто сошла с ума… После всего… прости… прости меня…

– Дём…

Он вдруг сжал голову руками и застонал. Юля протянула ладонь, чтобы всё-таки дотронуться, но в этот момент погасла свеча и наступила темнота. Абсолютная. А за ней пришла тишина. На кухне больше не урчал холодильник, не гремела вода в трубах, молчали коты, с улицы не доносилось ни звука. Юле показалось, что она оглохла и ослепла. Она взглянула туда, где, по ощущениям, была рука, и не увидела ее. Испугалась, резко прижала ее к груди, и тут же услышала свое громкое, рваное дыхание. Попыталась успокоиться. Просто свеча погасла слишком резко, вот глаза еще и не привыкли.

– Дём, – шепнула она, но он не ответил.

И вот тогда стало по-настоящему страшно.

– Демьян…

Что-то мелькнуло на периферии зрения. Юля резко повернулась. Он стоял возле двери. Черный силуэт оказался темнее мглы вокруг.

Юля сглотнула.

– Я уйду, – сказал он, и в царившей вокруг тишине его голос показался Юле громоподобным. – Так будет лучше для тебя.

И тут сработал личный Юлин триггер. Она терпеть не могла эту фразу. Никто не имел права решать за нее, что для нее будет лучше. И раз за разом эти слова в любых их вариациях служили началом конца. И в этот раз тоже, только вот прихлопнули они не их отношения, а Юлино шоковое состояние.

Потому что это был не Демьян. Демьян бы ей так никогда не сказал. Ни разу за двенадцать лет, что она знала его, он не произнес этой фразы.