О детях Кощеевых

Яркая полоса света падала на потолок, разделяя его на две части. Окно было широко распахнуто, и звуки, доносившиеся из ночи, казались особенно четкими. Где-то взвыл двигатель, прошуршали стираемые об асфальт шины. Рычание умчалось вместе с автомобилем и затихло вдали. Под окном раздался стук каблуков. Четкий. Цок-цок-цок. Будто конь гарцует на асфальте. Злата вот любила лошадей, и они отвечали ей взаимностью. К Демьяну же относились равнодушно или же вовсе прохладно, фыркали при его приближении и всё норовили отвернуться. Общий язык он нашел только с одним. Коня звали Всполохом за любовь вставать на дыбы, он был замкнут и норовист, но неожиданно для всех Демьяна принял. Жаль, к моменту их встречи Всполох был уже стар, но проведенные вместе четыре года запомнились только хорошим, и они стоили той боли, что испытал Демьян, потеряв друга.

Он всё ждал, когда же уже привыкнет терять, но всё никак не привыкалось…

С улицы донеслись голоса. Пьяные и громкие, они приближались, и Демьян различил мат через слово и крайне эмоциональный диалог. Вот же не спится людям. Ему тоже, впрочем.

Всполох стоял перед глазами – вороной красавец, с довольным фырканьем принимающий угощения из его рук. Единственный, на ком Демьян чувствовал себя уверенно и даже пытался джигитовать. Всполох бы его не сбросил. В конюшнях Кощея были хорошие кони, но ни с одним он больше не чувствовал такого единения. После смерти Всполоха Демьян отказался и дальше ходить на ипподром. Кощей не стал настаивать. Его условием было научиться ездить верхом, а не превратить это в хобби. А вот Злата расстроилась, ей нравилось, что они тренируются вместе. Впрочем, она держалась в седле так, будто в нем родилась, и вряд ли правда хоть раз задумалась, что кто-то может ощущать себя иначе.

Иногда Демьяну думалось, что для трона Нави Злата и впрямь подходит лучше, чем он. Но разве можно обречь ее на такое?

Нет.

Пьяные голоса постепенно удалялись. Снова стало тихо. Потом где-то протяжно мяукнула кошка.

Злата была доброй, веселой девочкой. Очень старательной. Много и прилежно училась. Ходила на все дополнительные занятия, что предлагал ей Кощей, старавшийся дать им образование с болезненной, едва ли не маниакальной страстью человека, самостоятельно выбившегося из низов. Мама как-то обмолвилась, что он был сыном деревенской знахарки. Балет, ипподром, музыкальная школа, танцевальная школа – после того как из балета пришлось уйти, десяток разнообразных кружков… И это не считая их занятий с Кощеем. И не то чтобы всё это давалось ей легко. Демьян не раз и не два видел, как она глотала слезы от усталости. И тем не менее этот круговорот был нескончаем. Конкурсы, олимпиады, выступления… Демьяну всегда казалось, что ей это нравится. В какой-то момент родители предложили Злате притормозить, она отказалась. Она утверждала, что ее всё устраивает, что у нее всё отлично. А потом она изменилась, но в целом всё равно выглядела довольной жизнью, несмотря на сомнения, которые периодически у Демьяна закрадывались. Это были всего лишь домыслы, ощущения, и Злата не спешила их подтверждать.

А теперь вот ударил гром среди ясного неба. После истерики, что два дня назад приключилась с ней в кабинете у мамы, Злата ходила по дому словно тень самой себя, на все вопросы отвечала максимально односложно и вообще по большей части предпочитала не покидать свою комнату.

Они договорились, что дома с ней всегда должен кто-то быть. Кощей просидел с ней сутки, а вчера ему нужно было уйти на час, и вахту принял Демьян. В основном он сидел в кабинете наставника, чтобы услышать, если Злата позовет, но пару раз аккуратно заглядывал в дверь ее комнаты. Сестра лежала на кровати, невидяще глядя на единственную зажженную свечу на тумбочке. Шторы были плотно задернуты.

Маленькая девочка, спрятавшаяся от большого мира.

На семейном совете они пришли к выводу, что у Златы случился нервный срыв. Что именно стало его причиной, она так и не рассказала. Наплела совершенно неправдоподобную историю о том, что перенервничала перед предстоящим учебным годом, но никто ей, разумеется, не поверил. Но и допрашивать никто не стал. Так явно можно было добить.

– Давайте просто посмотрим, – предложил Демьян, постучав себя по виску. – Да, это неэтично. Но если мы можем помочь…

– Я уже пробовал и не смог, – перебил Кощей, и они с мамой переглянулись. Демьяну этот обмен взглядами очень не понравился. Словно у родителей была какая-то общая тайна, делиться которой с ним не собирались. При этом если отец остался невозмутим, то маму эта тайна явно беспокоила, и немало. – Слишком мощные щиты, – пояснил наставник. – Бывает у сильных магов.

Демьян ему не поверил. Бывать-то бывает. Он сам в свое время не смог заглянуть за ее щиты. Но чтобы этого не сумел сделать Кощей… Что за бред? Демьян тоже был не из слабых, и вообще ментальная магия давалась ему как дыхание, но сквозь его щиты наставник проходил так, будто открывал дверь, зачем-то оставленную посреди глухой стены. Это если действовал аккуратно, разумеется. А если неаккуратно – просто сметал подчистую.