О детях Кощеевых

Перемена в ее лице была столь быстрой и явной, что Яков сразу понял: он не ошибся. И она знала. Она с самого начала знала, как снять проклятье, и именно поэтому не давалась ему.

– Нет, – качнула головой Злата и снова повернулась к зеркалу, но он положил руку ей на плечо.

– Всего лишь объятия, – попытался успокоить ее Яков, чувствуя себя при этом хуже некуда, будто насильничать собрался. – Позволь мне…

– Нет! – воскликнула Злата испуганно, и тогда он поймал ее за руку. Она метнулась взглядом к его ладони, держащей ее за запястье, а потом снова посмотрела ему в глаза – только теперь не было в ней и капли спокойствия, но вырваться не попыталась. – Яша, нет! Всё, что хочешь… Золото, драгоценности… Хочешь встречаться, будем! Но не надо…

Ее было жалко. Очень жалко. Но иногда лечение проходит через боль, а без него не выздоровеешь. И если он сейчас пойдет на попятную, то сделает ей только хуже. Так ведь?

– Я просто обниму, – продолжил Яков, успокаивая уже не только ее, но и себя. – И тебе станет легче. Я обещаю. А я буду рядом, сейчас и потом. Это неправильно, что тебе больно. Мы всё исправим. Я помогу.

Он потянул ее к себе, и Злата приблизилась покорно, будто не могла сопротивляться.

– Как ты понял? – обреченно спросила она.

– Просто понял.

– Яша, я ведь могу ударить тебя. Магией, понимаешь? Убить могу… Просто отпусти.

– Убей, – разрешил Яков, закрыл глаза и сжал объятия, зарываясь носом в медные кудри. Он столько раз успокаивал своих младших братьев и сестер, что прекрасно знал, как это надо делать.

– Поплачь, если хочешь, – попросил Яков, ощущая, как она вцепилась в его футболку, ногтями царапая кожу сквозь ткань. – Это ничего, это можно. А как выплачешь всё, глядишь, уже и легче, и не болит.

– Не надо… – едва слышно прошептала она в последний раз.

А потом задышала громко и судорожно, сжалась, будто от реальной боли, и он машинально обнял крепче, желая только помочь и успокоить.

– Всё хорошо будет, – пообещал Яша. – Всё будет хорошо.

А потом что-то случилось. Якову показалось, что пол под ногами дрогнул, а может, и не показалось, потому что мебель вдруг зашаталась, и лампочка под потолком начала раскачиваться и замигала, хотя свет и был выключен, ветер рванул в окно и распахнул створки. Испугавшись, Яков прижал Злату ближе к себе. Бумаги, что лежали на столе, смахнуло потоком воздуха, и они разлетелись по комнате. Мир вокруг них сходил с ума, кричал на все голоса, а они стояли в самом сердце этой бури, и он прижимал ее всё сильнее, желая защитить и спрятать.

Всё успокоилось так же резко, как и началось. Напуганный произошедшим, Яша не сразу смог отпустить Злату и взглянуть ей в лицо. А когда опустил глаза и отстранился, увидел. Она стояла словно кукла, безвольно свесив руки. Зеленые глаза были широко распахнуты и невидяще смотрели куда-то перед собой, а по щеке прокладывала дорожку своим будущим сестрам первая слеза.

* * *

Бывают дни, когда время тянется, будто патока. Василиса кинула взгляд на часы, стрелка на циферблате которых сегодня не бежала, а едва ползла, и недовольно поморщилась, посчитав время до окончания работы. Принтер наконец выдавил из себя последний лист отчета, она положила его к остальным и принялась искать шило, чтобы продырявить получившуюся стопку, прежде чем ее подшить. Шило находиться не желало. Не было его ни на столе, ни в ящиках, ни на полу. Негодуя, Василиса хлопнула рукой по столешнице, а потом опустилась в кресло и прикрыла глаза. И чего она злится? Всего лишь шило. Сейчас пойдет и одолжит у Насти. И пусть это будет ее самая большая проблема в ближайшее время.

Она улыбнулась своим мыслям, открыла глаза и встала из-за стола, намереваясь выполнить задуманное, но в этот момент дверь в ее кабинет без стука открылась. И стало очевидно, что поиск шила вообще никогда не был проблемой. Потому что на пороге стояла Злата. И выглядела она так, словно произошло что-то действительно страшное и непоправимое.

– Злата? – испуганно выдохнула Василиса. – Доченька, что случилось? Злата?!

Дочь шагнула к ней, открыла рот, но не смогла ничего сказать, сделала еще шаг. И Василиса увидела, что у нее все лицо мокрое от слез.

– Злата…

Василиса метнулась вперед и обняла ее в тот момент, когда она пошатнулась. И ее Злата, которая все детство и юность бежала к ней со своими горестями и радостями, а потом однажды вдруг ни с того ни с сего замкнулась и перестала делиться с ней и с Кощеем тем, что было на душе, ее доченька, на лице которой за последние два года она не увидела ни единой слезинки, ее девочка, которая давно уже всеми правдами и неправдами избегала ее объятий, разрыдалась у нее на груди.

Глава 10