О дьяволе и бродячих псах

Нина отвернулась, продемонстрировав решительный отказ. Она отошла от места операции и предпочла осмотреться. Комната Грейсона сочетала побитую временем роскошь отельного номера с холостяцкой неряшливостью: поверх узорных солнечно-желтых обоев красовались плакаты с дорогими автомобилями и девушками в стиле пин-ап; на классическом пузатом комоде смешались сваленная одежда и спортивные журналы. Двуспальная кровать со взбитым вышитым покрывалом прижималась к окну; близ изголовья висела штора из той же зеленой парчи, что и обивка тахты, на которой отдыхал Джеймс.

– Обычная потасовка, – прояснил он Грею.

– Обычная потасовка с перестрелкой, конечно, – кивнул Грейсон.

– Просто какой-то сопляк решил достать недетскую игрушку.

Зависла пауза. Грей скептически глянул на Джеймса из-под бровей.

– Да не устраивал я перестрелок, клянусь.

– А что, мог? – снова вклинилась в разговор Нина.

В ответ Джеймс уставился на нее с таким видом, как если бы вопрос прозвучал «сколько будет дважды два?». Даже Грей прервал процесс изъятия пули и окинул Нину недоумевающе-вопросительным взглядом.

– Простите, я и забыла, что говорю с человеком, у которого на теле живого места нет.

– Понравилось? – Джеймс многозначительно кивнул на торс и криво усмехнулся.

– Не в моем вкусе, – непреклонный тон явственно исключал продолжение неуместного флирта.

– Вот, возьми и заткнись.

Грей грубо сунул в руку Джеймса пулю. Тот бесцеремонно вытер ее краем салфетки с прикроватного столика и присмотрелся к добытому трофею на свету.

– Ну-ка подойди.

Не горя особым желанием, Нина нависла над Джеймсом. Он взял ее запястье и вложил пулю в ладонь со словами:

– Держи, боевой товарищ, на вечную память.

Нина хмуро посмотрела на кусочек металла в руке. Такая мелочь могла оборвать сегодня жизнь. Хотя «жизнь» не слишком переживала по этому поводу.

– А, да, есть еще одно дело… – вспомнил Джеймс.

Посреди покрытой снегом лесной опушки стояли трое и глядели, как высокое пламя пожирает пикап ржавого цвета. Треск огня и благоговеющая тишина звездного неба усмиряли эмоции насыщенного вечера.

– Эстель узнает – голову оторвет, – мрачно проговорил Грейсон. Рыжие блики танцевали на его неодобрительном лице.

– Не узнает, – Джеймс завороженно любовался, как высоко уходит столб черного дыма. Прямиком к серебристой луне. Он сделал глоток раздобытого в собственных запасах виски и передал бутылку Грею.

– Ох, Митч, не повстречай я тебя с твоими дрянными идеями…

– Не застал бы такую красоту, – закончил Джеймс и отобрал бутылку назад. Отпил и протянул Нине.

На сей раз она не возражала. Выпивка стала резонным завершением этого дня. Нина поднесла остывшее на холоде горлышко к губам. В нос ударил пряный запах. Она сделала небольшой глоток, – горячей волной виски обожгло горло, пронеслось по пищеводу и отбило желание выпить еще.

– Эх, а колеса-то хорошие… – Грей перехватил спиртное и принял за упокой деталей, которые мог бы вытащить, если бы Джеймсу не приспичило избавиться от машины как можно скорее.

Где-то в чаще гулко закричала сова.

– Ну и как бы мы доехали сюда без колес?

– Дурень, – Грей закатил глаза, не посчитав риторический вопрос за аргумент.

После ночной прогулки все спали спокойно.

Глава 7 Скрытые таланты

Слепяще-белый снег за окном обладал какой-то гипнотической силой. Все окрестности «Барнадетт» замело, припудрив легким флером статую печальной девы. Нина скучающе смотрела на зимнее одеяние двора, пока в голове завис до неприличия абсурдный сон, где Джеймс чуть не погиб на трассе, а Грей извлекал из него пулю с такой неприхотливостью, как будто это не сложнее, чем заменить в двигателе масло. Волосы пахли дымом, в обрамлении узоров платка на прикроватной тумбочке покоилась пуля – два свидетельства того, что предыдущий вечер был явью.

Из густой подушки облаков показалось солнце, заставив сугробы мерцать алмазной крошкой. Обласканный теплыми лучами пейзаж тянул на улицу. Прежде чем покинуть комнату, Нина аккуратно прикрыла пулю краем платочка, словно та была святыней, недоступной чужому глазу. А глаза здесь в тени гуляли всякие.

Она вышла из дома и сразу же столкнулась с Грейсоном на стремянке. Под бдительным командованием он крепил гирлянду на крылечный навес. Агнес всем видом излучала воодушевление грядущими праздниками, – на ней красовался мягкий свитер из блестящей пряжи, а яркие заколки в высокой курчавой прическе напоминали игрушки на рождественской елке.

– Не рано для праздничных украшений? – Нина задрала голову.

– В самый раз, – ответила Агнес тоном, не принимающим возражения. – Не зевай, бери чуть выше.

Нина вгляделась за спину тетушки. Во дворе трудились Люциус и Джеймс, расчищая лопатами сугробы. Даже как-то странно: один – творец-иллюзионист, нежные руки которого годились для чудес; другой перенес накануне пулевое ранение, но отгребал снег с таким энтузиазмом, как если бы всю жизнь посвятил этому занятию.