О дьяволе и бродячих псах

Агнес, нисколько не удивленная тайным складом, плюхнулась на диван. Остальные же разбрелись по комнате взвешивать и примерять оружие столь разборчиво и требовательно, как если бы женщины выбирали в ювелирном салоне серьги, сетуя на то, что у одних металл не сочетается с платьем, а у других камни недостаточно ярко бликуют. Нина впервые в жизни видела, как мужчины дурели не от алкоголя.

– Что вы предпочитаете, синьор Салливан? – играя консультанта, Люциус упер в плечо приклад ружья и заглянул в прицел. Правда, от ружья тут же отказался в пользу крупнокалиберного пистолета.

– Холодное оружие, – Ричард подкинул нож и, поймав за лезвие, резким движением метнул. Клинок со свистом разрезал воздух в считанных сантиметрах от головы Нины, да так молниеносно, что она испугаться не успела, и вонзился в испещренную щербинами дверь. Довольный собой, Ричард откинул рукой волосы назад.

Нина беспомощно взирала на приготовления к отражению атаки, не веря, что все происходит взаправду. От страха и неразберихи хотелось проснуться в мире, где ее единственной заботой была консистенция кофейной пенки, а опасением – голодное, озлобленное лицо Джеймса.

– Вы собираетесь открыть огонь по людям?

Джеймс поднял к потолку ствол винтовки и холодно окинул Нину взглядом:

– Люди, демоны или адские гончие – какая разница, если это прямая угроза семье.

Его слова были встречены неожиданной тишиной.

– Вы тоже слышали это? – переспросил Грей.

– Джеймс назвал нас семьей? – Люциус насмешливо изогнул бровь. – У кого-нибудь есть платок?

– Можете обняться в кружок и поплакать, – проворчала вполголоса Агнес.

Джеймс картинно закатил глаза.

– Есть другие варианты, разве не так? – настаивала Нина, сохраняя серьезность. – Или на вещи, за которые вы так долго платили верностью дьяволу, нужен особый запас маны?

– Особый запас мозгов им нужен, вот что, – раздраженно вклинилась Агнес. – Иначе ничего этого не случилось бы.

– Вещи, за которые мы платили верностью? – резко отозвался Джеймс. – Хочешь знать, какие «вещи» в нашем распоряжении?

Он указал пальцем на Ричарда:

– Этот неплохо чешет языком, может убедить одного, двух, трех человек, входящих в радиус концентрации внимания. Устроишь чаепитие с переговорами?

Перевел на Грея:

– Этот – берсерк. Дипломатичностью не отличается.

Кивнул в сторону Люциуса:

– А этот я вообще без понятия, чем занимается. Я кроме его извращенных порталов ничего не видал. Спроси, может ли он соорудить межпространственную дыру и отправить всех этих придурков на дно Марианской впадины? Потому что иначе без оружия не обойдется. Я дарами обделен, уж извините.

Страшный удар снизу сотряс стены особняка. Люди налетели на запертые двери, подобно неукротимой цунами, не видевшей преград. Нина затаила дыхание. Удары повторялись с ритмом куда ровнее, чем биение ее сердца.

– Двери долго не продержатся, – предупредил Грей.

– Агнес, спрячься в кабинете Эстель, – приказал Люциус.

Несс недоверчиво нахмурилась, но последовала распоряжению. Вряд ли за ее колючими словами скрывалось ясное понимание того, куда деть себя во время вооруженного дебоша.

Джеймс кивнул на револьвер в руках Нины:

– Стрелять умеешь?

– Я недостаточно похожа на самого меткого стрелка Дикого Запада?

Джеймс вопросительно приподнял бровь.

– Да уж разберусь как-нибудь, – истории о дядюшке Сэме были совсем не к месту.

Удар. Сильнее предыдущих. Прозвучал как громовой раскат. Еще один – нешуточная тревога объяла Нину, сдавливая грудь. Люди неотвратимо продолжали наступать.

– Боишься?

– Да.

– Зря, – покачал головой Джеймс. – Сейчас страх нам не товарищ. Он опасен. А главное – находится здесь, – демон коснулся виска. – Можешь представить, что я рядом, если тебя это утешит.

Нина воззрилась на него, как на идиота:

– Но это же неправда.

– Так уж вышло, что я буду полезнее на передовой, – беззаботно повел Джеймс плечами.

Нина собиралась ответить, но руку ее внезапно стиснул Люциус, отчего она встрепенулась и скверно выругалась с перепугу.

– Идем.

Он потащил ее за собой, как безвольную куклу, уводя все дальше от Джеймса и уверенности, что происходящее – горячечный сон. Люк подтолкнул Нину в комнату и, прежде чем исчезнуть в грохоте и гуле голосов, велел из номера не выходить до следующего распоряжения.

Нина судорожно огляделась. В любое другое время, будь то безмятежные дни или с налетом грусти, ее комната была надежной крепостью от всех невзгод. Но сейчас четыре стены казались ничем не безопаснее карточного домика. И что ей теперь делать? Молиться? Кому? Богу? А на чьей он, черт возьми, стороне? Голову посетило осознание собственной бесполезности, уязвимости, которое заставило нервно бродить из угла в угол. Но первый же выстрел остановил метания. Нина вздрогнула и пошатнулась, как будто ей отвесили хорошую оплеуху.