О дьяволе и бродячих псах

И тут Нина обнаружила себя посреди вихря смертоносной стали совсем без защиты. Смерть не кралась, смерть бешено кружила, заполняя каждый сантиметр пространства. Мимо просвистела пуля, заставив Нину инстинктивно пригнуться. Взгляд начал беспорядочно искать опасность, пока не наткнулся на дуло пистолета, которое смотрело никуда иначе, как в ее голову. Умирать не хотелось, но, оказавшись на мушке оружия и решимости, оставалось уповать лишь на безболезненный конец. «Уходить – не больно», – мудрым голосом вклинился разум, но всегда, когда Нине говорили, что «будет не больно», происходило ровно наоборот.

Человек беспощадно спустил курок и поставил перепуганную девушку на короткий таймер до свидания со смертью. Встреча, которую по-хорошему бы стоило оттянуть еще на десятки и десятки лет, неумолимо близилась, и будь у Нины на секунду больше времени, она даже успела бы прикрыть глаза. Но в планы костлявой вдруг вмешался Джеймс, поймавший пулю грудью. Нина даже не успела осознать случившегося, – Джеймс вжал в плечо приклад винтовки и с убийственной меткостью не оставил противнику шанса.

Верхние этажи пылали, сбрасывая вниз горящие обломки. Дым кружил голову до тошноты. Люциус встал рядом опорой и потащил полуобморочную подругу к выходу. Кровь, трупы, огонь – все смешалось в абстракцию из ярких, агрессивных мазков. В считанное время «Барнадетт» – родовой дом Стелманисов – превратился в полыхающую братскую могилу.

Морозный ветер хлестко ударил по лицу, привел в чувство. Жадно хватая ртом воздух, Нина глядела на столпившиеся у ворот фигуры не самых решительных верозащитников, но Люциус произвел над их головами несколько выстрелов, и зазевавшиеся фанатики вдарили по газам автомобилей.

Шатаясь, Люк повалился наземь, подняв вокруг себя снежную завесу. Его грудь вздымалась от частого дыхания, глаза уставились в сизое небо, тянувшее к себе ввысь черный дым и искры-светлячки. Над головой витали белые хлопья, и не разберешь: то ли снег валит, то ли пепел.

– Я обязана тебе… – переводя дыхание, произнесла Нина.

– Не говори так, – неожиданно отрезал он. – Я не заслуживаю благодарностей.

Следующими покинули дом Агнес и Джеймс. Лицо его пестрело кровавыми брызгами, в груди багровая прореха, от вида которой внутренности Нины стянулись в комок. Еще одна – в области торса.

Двор охватили рев пожара, истошные вопли преданных сожжению и град изощренной брани Агнес.

– Где остальные? – Нина подалась навстречу. – Ричард? Грей?

– Внутри, – ответил Джеймс, все еще озираясь в поисках угроз.

– Спасибо, что закрыл от пули.

Джеймс озадаченно свел брови, точно не мог понять, о чем речь. Темные глаза заискивающе сверкнули в сторону развалившегося на снегу Люциуса.

– А… да, – несколько натянуто отозвался Джеймс. – С днем рождения, что ли.

Позади раздался смешок. Люк ухмылялся.

Грей выскочил наружу сам на себя непохожий. Лицо омыто липкой кровью, вздутых вен за ней не разглядеть; в глазах безумное отчаянье и неприятие произошедшего. Ярость отступила, обнажив горькую реальность. Грейсон поднес ладони к свету и отрешенным взглядом смотрел, как огонь кидает блики на залитые красной слизью руки. Похоже, внутри берсерка просыпалось осознание содеянного: глаза прояснились, в лице возникло человеческое раскаянье. Он все больше становился похож на того Грейсона, что запросто располагал к себе; но отныне нельзя было отбрасывать факт, что рядом с отзывчивым, добрым сердцем соседствовало чудовище.

В опасении Нина встала за Джеймсом. Ее била дрожь. Холодно. Очень холодно и тревожно.

– Все целы? – испуганно удостоверился Грей.

– Как заново родились, – помахал ему Люциус.

Из огня, наконец, показался Ричард. И не один. За руки он тащил тело парня, в котором, похоже, и до осады жизнь не шибко била ключом. Юноша оставался в сознании и еле слышно постанывал.

– Ты что делаешь?

Ричард небрежно бросил тело на снег, как сломанную игрушку, и возмущенно уставился на Джеймса:

– Я, по-твоему, не заслужил трофея? Славный бой, джентльмены, грех было уйти с пустыми руками.

– Животное, – осуждающе проворчал Грей.

– Senti chi parla!11

– Проверьте бумажник, – вторгся голос со стороны. Люк лежал на снежном одеяле с таким упоением, будто прекраснее ложа в мире было не сыскать.

Ричи недовольно поджал уголки губ и склонился над раненым. Охлопал карманы, бросил в руки Агнес заляпанный кровью кошелек. Она отстегнула заклепку, всмотрелась в водительские права. Фотография дала знать о лучших временах владельца, когда он еще хотя бы был похож на человека. Несс заглянула в кармашек. Пара купюр не самого крупного номинала и написанная вручную визитка с адресом:

– «Пришло время обратиться к Богу». Похоже, мальчишка в этом болоте погряз совсем недавно. Жаль.

– Извини, приятель, – Ричард приставил пистолет вплотную к голове парня и контрольным выстрелом вынес мозги.

Нина дернулась в испуге и прижалась к Джеймсу, зарываясь лицом в его грудь.

– Дурак, что ли! – воскликнул Грей. – Не при дамах же!

– Они, по-твоему, предпочли бы слушать агонию? Я учту это пожелание в следующий раз.