Читаем О дьяволе и бродячих псах полностью

О дьяволе и бродячих псах

Находясь на грани обморока, Эстель медленно покинула холл, оставив Люциуса в полузабытье. Он замер возле трупа, утопая коленями в крови, бредил догадками и местью, не замечая времени. Понял, что сидит уже больше часа, лишь когда в дом ворвался Грейсон. Прерывистое дыхание, безумный огонек в округленных глазах – таким испуганным и отчаянным Люциус никогда прежде его не видел. За чрезмерно возбужденным состоянием берсерка он даже не сразу обратил внимание, что руки и одежда Грейсона испачканы в крови. Позже разглядел багровые брызги и на его лице.

Грей прислонился плечом к дверному косяку, но, как только заметил тронутое мертвой синевой бездыханное тело Нины, не мог больше сопротивляться слабости в ногах. Он сполз на порог и схватился за голову обеими руками.

– Что ты хочешь сказать? – Каменное лицо Люциуса осталось неизменным.

Грей медлил, собирался с мыслями.

– Мы разозлили местных, не были осторожны. – Слова давались ему с трудом. – Помню, кто-то выстрелил в Ричарда, а потом – все как в тумане.

Он говорил, смотря под ноги, и вдруг принялся ощупывать себя, шипеть, вздрагивать от боли. Пара пуль в груди, пара в плече. Грей поднял на Люциуса глаза, будто в голове возникло какое-то неокрепшее осознание произошедшего:

– Люк, я убил Джеймса. Он просто попался под руку.

Грея взяли в плен собственные сети. То, от чего он так пытался убежать в стремлении к человеческому, настигло внезапно. Он выбрал путь исцеления и борьбы с гневом. И не справился.

– Расскажи все, – потребовал Люциус.

– Лоркан в городе, ему нужен ты. Для начала. Потом он намерен вернуть старые времена, когда мы еще служили…

В горле застыл ком неродившегося крика. Люциус глубоко вздохнул и спросил, делая размеренные паузы между словами:

– Вы, придурки, знали, что Лоркан в Порт-Рее, и решили не говорить мне об этом?

– Доверительно перетерли между собой, разве теперь это важно? Люк, пообижаешься потом, ты вообще слышал, что я сказал? Джеймс и Ричард убиты, Лоркан в городе, а мы с тобой – в беспросветной заднице. Дьявол, я не прощу себе этого…

Вернуть старые времена, наивный Лоркан. Разве можно было вернуть время и жить как прежде, точно ничего не произошло?

«Вернуть время», – внутренне повторил Люциус, ухватившись за мысль, как за спасение. Он не был в своей силе ни умен, ни опытен, но его возможностей вполне хватило бы, чтобы возвратиться до появления Лоркана и переиграть смерть.

Время было на стороне Люциуса, хоть демон и обращался с ним довольно неумело.

Одержимость временем захлестнула как никогда. Хотелось прощупать прошлое, окунуться в будущее. Страдая чудовищной манией, демон начал видеть один и тот же сон: Люк стоял на каменном утесе, и образ дьявола грозил фамильярам смертью. Но черное облако с человеческим сложением бесстрашно ринулось на гостя из преисподней, толкая его вниз, во тьму.

Чем чаще видение посещало Люциуса, тем увереннее становилось понимание, – он заглянул в будущее. Так, раскрыв новую сторону своих умений, Люк взялся усиленно изучать время с иных ракурсов.

Будущее давалось с трудом. Мыльными образами демон видел мир через пять и десять лет, но был слеп к тому, что случится на следующий день. Вспоминал сон и иной раз заглядывал в картины совсем других перспектив – страшных, непохожих на «долго и счастливо». Так какова была его конечная цель?

Люк знал ключевое событие, а за ним – способ избавиться от Лоркана навсегда. Все случится не сразу, нет. Пройдут годы. Но надеяться на освобождение можно было только при условии, что сейчас Люк поступит правильно. Позволит человеку упасть с края, чтобы демоны жили.

– Люциус! Помоги Нине отнести вещи.

Нина – дитя неизбежности. Ее ждала скучная, серая жизнь в огромной каменной тюрьме под названием «Барнадетт». Сделать ее жертвой – решение одновременно рациональное и милосердное.

Но рок требовал усилий.

Провести Нину по пути предназначения.

Не потерять фамильяров. Не позволить Лоркану свершить кару.

Люциус вынул из ящика стола папку с драматургическими наработками и чистую стопку бумаги. Полный замыслов, заправил печатную машинку и принялся сочинять новое грандиозное шоу всей его жизни.