О дьяволе и бродячих псах

– Почему здесь?

– В память об Эстель. Для встречи с Агнес. У нее всегда будет место, куда можно вернуться. Для Грея, для нас.

Никакое проклятье не держало Нину в Порт-Рее, это она знала точно. Не было следующего представителя рода Стелманис, не было Нины Стелманис. Нина погибла.

Она стояла мертвая за спиной Джеймса – такого же мертвеца.

– После всего, что здесь было, тебе не претит этот город? – недоумевал он.

– В этом городе я нашла все: семью, друзей, дом. И даже больше.

Джеймс умолк, приняв глубоко озадаченный вид. Дрогнул кадык, будто демон желал что-то сказать, но в последний момент задумался об уместности подготовленных слов и пошел на попятную.

– Ты привез меня сюда, чтобы поговорить об этом? – решила подтолкнуть его Нина.

– Я хотел показать тебе… да неважно, – вдруг прервал он сам себя.

Джеймс приблизился. Взгляд его скользнул по губам, но вместо этого демон прильнул ко лбу девушки в долгом поцелуе. Нина замерла, вдыхая горький запах сигаретного дыма. Минувший разговор не подразумевал ничего дурного, но лег на душу неприятным осадком. Джеймс был задумчив, встревожен. Какие-то мысли не давали ему быть искренним до конца, а Нина не знала тех ключевых слов, способных открыть его сердце. Сражаясь с бессилием, она крепко закусила губу. Было совестно. Совестно и печально.

Джеймс вернулся к байку. За весь вечер он больше не проронил ни слова.

Ночью Нина плохо спала. Ее некогда саркастичный, порой несерьезный Джеймс угас на глазах, окружив себя крепостью из тайн и тревог. И как бы Нине ни хотелось разделить его волнения, он ускользал.

Она уснула под утро с мыслью, что вызовет Джеймса на серьезный разговор, потребует объясниться, и наконец разузнает, какой камень прячет демон на душе. Но днем ее ждало разочарование. Пустая парковка под окнами и сложенная вдвое записка у порога.

«Вчера хотел показать тебе мир, каким вижу его я. Бескрайним, неизведанным простором. Его масштабы и возможности не достигают моего осознания. Я интересовался, что скрывают горизонты, каждый день преодолевал новый.

У меня появился шанс взглянуть на мир иначе. Со свободой, которой я не знал ни до смерти, ни после.

Не за это ли мы боролись?

Не могу остаться в Порт-Рее, зная, что есть шанс отыскать нечто большее. Чувства, которые еще не были пережиты. Благодаря тебе я познал любовь, и это прекрасно. Но правда ли она так сильна, как говорят? Сильнее всего на свете? Это мне еще предстоит выяснить.

Не знаю, как долго продлится мое путешествие. Я бы хотел сказать, что вернусь в обозримом будущем, но не могу обещать такое. Я вообще не имею права обещать свое возвращение.

Не жди меня. Ожидание отнимает силы, а они понадобятся в твоем деле.

Удачи».

Нина перечитала еще раз, не веря глазам и здравости рассудка. Мысли разбежались по сторонам. Не передать потрясения, в котором она стояла с застывшим в горле комом горечи.

Очнувшись от забытья, Нина кинулась в гостиную, к окну. Ни Джеймса, ни «Харлея». Впрочем, как обычно. «Может, все это какая-то игра?» – могла бы решить она, не будь Джеймс демоном, прожившим больше полувека.

С кухни тянуло завтраком и кофе, но утренняя встряска лишала всякого аппетита. Сердце все туже затягивалось узлом отчаянья.

Нина застала Грейсона у плиты и изо всех сил постаралась приободриться.

– Еще одно утро без нашего любителя острых ощущений.

– Пора привыкать, – как можно брезгливее ответила она, стараясь подавить жгучую боль и обиду.

– Твой оптимизм заряжает, – ухмыльнулся Грей.

Нина протянула ему записку. Грей прочитал раза три или четыре, вынуждая Нину воспроизводить текст в голове синхронно с его бегущим взглядом:

– Дьявол, – поднял он на Нину ошеломленные глаза.

Позади гор поднимался золотой рассвет, окрашивая клубы тумана в оранжевые оттенки. Сквозь громадные лапы сосен и елей, дрожа, пробивались первые солнечные лучи, медленно согревая воздух.

Джеймс мчал на «Харлее» навстречу новому миру.

В вазе у надгробия Эстель стояли неувядающие розы. На кладбище набежал прохладный ветер, и Нина плотнее укуталась в куртку. Она стояла над могилой, где покоился прах тетушки, собираясь поведать, чем закончились все перипетии, но речь застопорилась.