О дивный новый мир (Brave New World)

At their first meeting after the estrangement, Bernard poured out the tale of his miseries and accepted consolation.	В их первую же встречу Бернард излил перед другом свои печали и услышал слова ободрения.
It was not till some days later that he learned, to his surprise and with a twinge of shame, that he was not the only one who had been in trouble.	Лишь спустя несколько дней он узнал, к своему удивлению - и стыду тоже, - что не один теперь в беде.
Helmholtz had also come into conflict with Authority.	Гельмгольц сам оказался в конфликте с Властью.
"It was over some rhymes," he explained.	- Из-за своего стишка, - объяснил Гельмгольц.
"I was giving my usual course of Advanced Emotional Engineering for Third Year Students.	- Я читаю третьекурсникам спецкурс по технологии чувств.
Twelve lectures, of which the seventh is about rhymes.	Двенадцать лекций, из них седьмая - о стихах.
'On the Use of Rhymes in Moral Propaganda and Advertisement,' to be precise.	Точнее, "О применении стихов в нравственной пропаганде и рекламе".
I always illustrate my lecture with a lot of technical examples.	Я всегда обильно ее иллюстрирую конкретными примерами.
This time I thought I'd give them one I'd just written myself.	В этот раз пришла мне мысль попотчевать студентов стишком, только что сочиненным.
Pure madness, of course; but I couldn't resist it."	Мысль сумасшедшая, конечно, но уж очень захотелось.
He laughed.	- Гельмгольц засмеялся.
"I was curious to see what their reactions would be. Besides," he added more gravely, "I wanted to do a bit of propaganda; I was trying to engineer them into feeling as I'd felt when I wrote the rhymes.	- К тому же, - прибавил он более серьезным тоном, - хотелось проверить себя как специалиста: смогу ли я внушить то чувство, какое испытывал сам, когда писал.
Ford!" He laughed again.	Господи Форде! - засмеялся он опять.
"What an outcry there was!	- Какой поднялся шум!
The Principal had me up and threatened to hand me the immediate sack.	Шеф вызвал меня к себе и пригрозил немедленно уволить.
I'm a marked man."	Отныне я взят на заметку.
"But what were your rhymes?" Bernard asked.	-А о чем твой стишок? - спросил Бернард.
"They were about being alone."	- О ночной уединенности.
Bernard's eyebrows went up.	Бернард поднял брови.
"I'll recite them to you, if you like."	- Если хочешь, прочту.
And Helmholtz began:	- И Гельмгольц начал:
"Yesterday's committee, Sticks, but a broken drum, Midnight in the City, Flutes in a vacuum, Shut lips, sleeping faces, Every stopped machine, The dumb and littered places Where crowds have been: ...	Кончено заседание. В Сити - полночный час. Палочки барабанные Немы. Оркестр угас. Сор уснул на панели. Спешка прекращена. Там, где толпы кишели,
All silences rejoice, Weep (loudly or low), Speak-but with the voice Of whom, I do not know.	Радуется тишина. Радуется и плачет, Шепотом или навзрыд. Что она хочет и значит? Голосом чьим говорит?