О дивный новый мир (Brave New World)

Helmholtz had listened to the scene of the lovers' first meeting with a puzzled interest.	Сцену их первой встречи Гельмгольц прослушал с недоуменным интересом.
The scene in the orchard had delighted him with its poetry; but the sentiments expressed had made him smile.	Сцена в саду восхитила его своей поэзией; однако чувства влюбленных вызвали улыбку.
Getting into such a state about having a girl-it seemed rather ridiculous.	Так взвинтить себя из-за взаимопользования -смешновато как-то.
But, taken detail by verbal detail, what a superb piece of emotional engineering!	Но, если взвесить каждую словесную деталь, что за превосходный образец инженерии чувств!
"That old fellow," he said, "he makes our best propaganda technicians look absolutely silly."	- Перед стариканом Шекспиром, - признал Гельмгольц, - лучшие наши специалисты - ничто.
The Savage smiled triumphantly and resumed his reading.	Дикарь торжествующе улыбнулся и продолжил чтение.
All went tolerably well until, in the last scene of the third act, Capulet and Lady Capulet began to bully Juliet to marry Paris.	Все шло гладко до той последней сцены третьего акта, где супруги Капулетти понуждают дочь выйти замуж за Париса.
Helmholtz had been restless throughout the entire scene; but when, pathetically mimed by the Savage, Juliet cried out:	На протяжении всей сцены Г ельмгольц поерзывал; когда же, прочувственно передавая мольбу Джульетты, Дикарь прочел:
"Is there no pity sitting in the clouds, That sees into the bottom of my grief?	Все мое горе видят небеса Ужели нету жалости у неба?
O sweet my mother, cast me not away: Delay this marriage for a month, a week; Or, if you do not, make the bridal bed In that dim monument where Tybalt lies ..."	О, не гони меня, родная мать! Отсрочку дай на месяц, на неделю; А если нет, то брачную постель Стелите мне в могильном мраке склепа, Где погребен Тибальт.
when Juliet said this, Helmholtz broke out in an explosion of uncontrollable guffawing. The mother and father (grotesque obscenity) forcing the daughter to have some one she didn't want!	Тут уж Гельмгольц безудержно расхохотался: отец и мать (непотребщина в квадрате!) тащат, толкают дочку к взаимопользованию с неприятным ей мужчиной!
And the idiotic girl not saying that she was having some one else whom (for the moment, at any rate) she preferred!	А дочь, идиотка этакая, утаивает, что взаимопользуется с другим, кого (в данный момент, во всяком случае) предпочитает!
In its smutty absurdity the situation was irresistibly comical.	Дурацки непристойная ситуация, в высшей степени комичная.
He had managed, with a heroic effort, to hold down the mounting pressure of his hilarity; but "sweet mother" (in the Savage's tremulous tone of anguish) and the reference to Tybalt lying dead, but evidently uncremated and wasting his phosphorus on a dim monument, were too much for him.	До сих пор Г ельмгольцу еще удавалось героическим усилием подавлять разбиравший его смех; но "родная мать" (страдальчески, трепетно произнес это Дикарь) и упоминание о мертвом Тибальте, лежащем во мраке склепа - очевидно, без кремации, так что весь фосфор пропадает зря, - мать с Тибальтом доконали Гельмгольца.
He laughed and laughed till the tears streamed down his face-quenchlessly laughed while, pale with a sense of outrage, the Savage looked at him over the top of his book and then, as the laughter still continued, closed it indignantly, got up and, with the gesture of one who removes his pearl from before swine, locked it away in its drawer.	Он хохотал и хохотал, уже и слезы текли по лицу, и все не мог остановиться; а Дикарь глядел на него поверх страницы, бледнея оскорбленно, и наконец с возмущением захлопнул книгу, встал и запер ее в стол - спрятал бисер от свиней.