О дивный тленный мир

В морге в подвальном этаже больницы Святого Фомы на южном берегу Темзы сердце тоже кладут на весы, а потом кричат на всю комнату результат взвешивания, чтобы его записали стирающимся маркером на белой доске. Вес может быть нормальный или ненормальный — в этом месте оценивают исключительно признаки, которые известны и видны невооруженным глазом или под микроскопом. Задача тех, кто здесь работает, — не судить о том, как человек жил, а определить, от чего он, вероятнее всего, умер.

Мертвые тела здесь рассказывают свою историю тем, кто готов выслушать. Это истории убийств, самоубийств, сердечных приступов. Именно в подобные учреждения приходил Мо в свою бытность детективом, чтобы «взять показания» у безмолвной плоти, собрать нужные следствию улики и раскрыть преступление. Для большинства специалистов, с которыми я уже пообщалась, причина смерти остается загадкой, но здесь ее надо разгадать.

Если человек умер где-то над этим помещением, санитар привезет его в холодильную камеру на неприметной, накрытой простыней тележке-каталке. Если смерть наступила в некоторых районах города вокруг больницы, скорая помощь подберет труп с пола, с постели, с дороги и доставит его сюда. Если коронеру нужна аутопсия, или обследование post mortem (это то же самое, просто один термин греческий, а другой — латинский), его проведут в этом помещении и официально определят, как умерший встретил свой конец. Если незадолго до смерти приходил врач и у него не возникает сомнений, свидетельство могут выписать и без вскрытия — некоторые тела ждут здесь, нетронутые скальпелем, пока их заберет похоронное бюро. Другие трупы неопознанные и ждут, когда им вернут имя.

Кто-то громко диктует еще какие-то числа — окончательный итог жизни женщины, которая росла, уменьшалась, существовала. Печень. Почки. Головной мозг. Патолог нарезает под белым светом лампы образцы органов и делает пометки в планшете с зажимом. Я заглядываю в пустую брюшную полость крупного мужчины — судя по всему, он умер от инсульта. Содержимое живота лежит у него между ногами в оранжевом пакете для биологически опасных отходов, чтобы патологоанатом на следующем этапе все взвесил и осмотрел.

Когда сердце перестает биться, кровь уже не течет по организму так быстро, как при жизни, но все равно движется. Гравитация тянет ее вниз к спине, если человек умер лежа, и она скапливается там, постепенно делая кожу темной, как синяк. Когда органы вынимают, кровь из разорванных сосудов рук и ног начинает вытекать и наполнять образовавшееся пустое пространство. В углублениях за позвоночником, где раньше были легкие и почки этого мужчины, крови особенно много. Лара Роуз Айрдейл помогает ей течь, аккуратно «выдаивая» бедренную артерию, чтобы получить образец для токсикологической лаборатории. Массируя бедро покойного, она напоминает физиотерапевта на футбольном матче.

Я знала, что Лара будет показывать мне, чем тут занимаются. Мы встретились много лет назад: сначала это было просто знакомое лицо с безупречными бровями, которое всегда появляется на связанных со смертью мероприятиях по всей Великобритании. Потом она стала для меня человеком, на которого можно положиться, если хочется по какому-нибудь поводу заглянуть в анатомический музей — даже просто ради бесплатного бокала вина. Ее работа заинтересовала меня на церемонии вручения наград сотрудникам похоронной отрасли, о которой я писала как журналист. Лару тогда номинировали на ежегодную премию как лучшего санитара патологоанатомического отделения. Рядом со мной сидела ее подруга, Люси, и от нее я узнала многое из того, о чем Лара не упоминала. Как оказалось, ей пришлось работать с жертвами теракта на Лондонском мосту: в 2017 году трое злоумышленников врезались фургоном в толпу пешеходов, а потом бросились в район вокруг Боро-маркета и начали резать тридцатисантиметровыми кухонными ножами обедающих, зевак и полицейских. Мне она никогда об этом не говорила. Другие могли бы хвастаться своей работой в интернете, постить в соцсетях селфи в халате с инструментами из нержавеющей стали в руках. У Лары был аккаунт в Instagram^◊, но там было полно ночных фотографий и снимков, где она висит вниз головой на воздушном кольце. Иногда мелькала ее огромная, легкая улыбка, с которой она у меня стала ассоциироваться. На бедрах у нее вытатуированы карты Таро — «Смерть» и «Суд», — а ближе к Хэллоуину она рисует у себя на скуле жидкой подводкой для глаз маленькую летучую мышь. Она нечасто говорит о работе, хотя явно влюблена в свое занятие. «Служанка трупов» — так написано в краткой биографии рядом с идеально накрашенным лицом. Я решила узнать, что конкретно под этим подразумевается.