О дружбе. Эволюция, биология и суперсила главных в жизни связей

Хэмфри заставил задуматься других ученых. Если перейти от интеллекта к размеру мозга, необходимому, чтобы его вместить, то нетрудно заметить: низшие и высшие обезьяны (то есть приматы) обладают мозгом, гораздо бóльшим относительно размеров тела, чем большинство других животных. В 1982 году приматолог Франс де Вааль опубликовал свой бестселлер «Политика у шимпанзе», в котором описывались поистине макиавеллиевские интриги, необходимые для успешного выживания в социальных группах этих приматов. Книга была написана Ваалем на материалах наблюдений за большой группой шимпанзе, обитавших в зоопарке Арнема (Нидерланды). В этом исследовании был один поворотный момент (он описан в более поздних книгах автора). Однажды утром де Вааль стал свидетелем драки между двумя шимпанзе, а после полудня эти животные уже обнимались друг с другом. Было такое впечатление, что они целовались в знак примирения. Это наблюдение пробудило в ученом интерес к позитивной стороне взаимоотношений шимпанзе. В конце концов он перенес главный фокус исследований с агрессии на примирение, эмпатию и зачатки нравственности.

В 1990 году двое шотландских приматологов, Эндрю Уайтен и Ричард Бёрн, развили эту идею дальше. Они связали способность приматов к тактическому обману и склонность к формированию коалиций со сложностью устройства их сообществ и размерами их мозга. Свою теорию они назвали гипотезой макиавеллиевского интеллекта[209]. Теория подчеркивала, что, в отличие от, например, пчел, у которых ульи обладают структурной сложностью и разные особи выступают в разных ролях, приматы живут в социальных системах, предусматривающих жесткие социальные связи между парами особей, которые, в свою очередь, приспосабливают свое поведение к происходящим в их окружении событиям. Со временем, так как обман оказался лишь частью истории, теория была переименована в гипотезу социального мозга, а эта последняя приобрела популярность благодаря работам эволюционного психолога Робина Данбара из Оксфорда[210].

Гипотеза социального мозга основана на идее, что сообщества обезьян могут многое рассказать нам о ранних человеческих сообществах. Именно эта идея побудила Луиса Лики направить Джейн Гудолл в Гомбе наблюдать шимпанзе. Сообщества низших и высших обезьян Африки показывают, как, возможно, жили ранние гоминины – в особенности приматы, являющиеся нашими ближайшими сородичами и обитающие в условиях, близких к тем, в которых проживали примитивные человеческие существа. Каждый, кто наблюдает жизнь обезьян в течение достаточно долгого времени, быстро убеждается в том, что приматы живут необычайно богатой и сложной общественной жизнью. Они живут группами, в которых развертываются те же драмы, что и описанные мною коллизии, характерные для учеников средней школы.

Жизнь в группах помогает животным решать две существенные экологические проблемы. Одна проблема – высокий риск подвергнуться нападению хищников. Сила всегда была в численности. Одинокая особь – будь то бабуин или человек – является более легкой мишенью для льва, чем стадо таких же особей. Другая важная проблема – это нахождение пищи. Животным приходится «питаться с земли», собирать на ней количество питательных веществ, достаточное для поддержания жизни. Среди приматологов и эволюционных биологов долго шли оживленные дебаты относительно того, какая из этих проблем первична – борьба с хищниками или собирание корма – и, соответственно, чем животным приходится заниматься в первую очередь. Согласно гипотезе социального мозга, обе проблемы решаются созданием спаянной группы, члены которой обладают способностью координировать свои действия. Было высказано предположение, что средняя численность группы показывает, как много сил отдает животное работе над своей социальной жизнью. Выяснилось, что животные, живущие более многочисленными группами, обладают и более крупным мозгом.