Нас в России все время уверяют, что 13% -ная ставка подоходного налога, единая для санитарки в больнице, слесаря на заводе и нигде не работающих дам – жен правительственных чиновников, получающих ежегодно по полумиллиарда рублей дохода за счет просто владения приобретенных не раскрываемым образом акций, крайне выгодна государству. Дескать, введи государство прогрессивный подоходный налог, так все вокруг свои доходы начнут прятать. А на что у нас тогда разные налоговые инспекции и прочие контрольные органы? По Энгельсу, государство обладает тремя признаками: территория, публичная власть, налоги. Мощь любого государства проявляется в способности собрать налоги, а не в том, чтобы разогнать с помощью полицейских дубинок манифестацию полусотни «несогласных». А потом, ведь, можно брать налоги не только с доходов, а и с расходов богатых. Купил «Мерседес-500» или «Бентли», заплати налог на покупку, построил особняк за семизначную цифру в долларах, плати налог на собственность.
В Южной Корее, а рыночный характер ее экономики и демократическую форму правления никто не будет оспаривать, не стесняются обременять прогрессивным подоходным налогом своих толстосумов. Ставки этого налога составляют от 8% для лиц с индивидуальным доходом до 10 млн. вон (10 тыс. долл.) в год до 35% – для тех, кто зарабатывает в год более 80 млн. вон (80 тыс. долл.) Рыночники-южнокорейцы, будучи членами Всемирной Торговой Организации (ВТО), тем не менее твердо защищают своих производителей от иностранных конкурентов. На улицах южнокорейских городов и на сельских дорогах редко увидишь автомобиль или автобус иностранного производства. На долю «некорейцев» в стране приходится не более 6% автомобилей, а остальное между собой делят местные производители -«Хёндэ», «Киа», «Саньонг», «Рено-Самсунг» или «Дэу», ставший «Дженерал моторз». Борьба с иномарками началась в Корее более 30 лет назад, когда для защиты отечественного автопрома правительство генерала Пак Чжон Хи решило обложить импорт непомерными пошлинами. Таможенные пошлины составляли 50%, а с учетом еще местных налогов стоимость иномарок увеличивалась вдвое. К 1990 году пошлины были снижены до 20%, а немного позже – до 8%. Однако в Южной Корее все равно очень мало иномарок. С учетом всех пошлин и налогов иномарки становятся на 46% дороже по сравнению с первоначальной ценой. А переплачивать за них смысла нет, автомашин среднего класса в самой Корее делают достаточно. Первые места среди иномарок сейчас держат дорогие Lexus и BMW.
Точно так же правительство защищает и отечественное сельское хозяйство. Оно считает, что душа нации сохраняется в деревне, а для того, чтобы деревня выжила, нужно поддерживать отечественного сельхозпроизводителя. Поэтому в Южной Корее очень высокие импортные пошлины на сельхозпродукцию – рис, овощи, фрукты, мясо. Например, пошлина на ввоз иностранной свинины в Южную Корею составляет до 25%, говядины – до 40%.
Справедливость по-корейски
В корейском обществе, как и в любом другом, есть свои представления о справедливости – соответствии деяния и воздаяния, прав и обязанностей, труда и вознаграждения, преступления и наказания. Естественно, должное соответствие между этими сущностями присутствует не всегда. В стране имеют место и коррупция, и злоупотребления властью, и прямое нарушение законов. И если при прежних военных режимах правители особенно не заботились о расплате за свои неблаговидные деяния, рассчитывая на то, что все им сойдет с рук, то с демократическими переменами на рубеже восьмидесятых– девяностых годов положение начало меняться.
В 1992 году в Южной Корее был избран первый после 1961 г. гражданский президент Ким Ен Сам – выходец из оппозиции. Поскольку основные демократические преобразования в стране уже были осуществлены его предшественниками, во внутренних делах Ким Ен Сам сделал упор на борьбу с коррупцией. Целый ряд министров, крупных чиновников, депутатов, военных перед лицом разоблачений вынуждены были уйти в отставку, а некоторые даже оказались в тюрьме.
Главными пострадавшими, однако, стали предшественники Ким Ен Сама на посту президента – генералы Чон Ду Хван и Ро Дэ У. На процессе, начавшемся в 1995 году, им припомнили все – и попрание прав и свобод, и жестокое подавление студенческих восстаний, и пытки политзаключенных. После длительных слушаний Чон Ду Хвана приговорили к смертной казни, позднее заменив ее на пожизненное заключение, а Ро Дэ У дали двадцать два с половиной года тюрьмы. Впрочем, ни тот, ни другой генерал долго за решеткой не пробыли. В 1998 году их помиловал вновь избранный президент Ким Дэ Чжун, бывший оппозиционер и борец с режимом военных, «азиатский Мандела», как его называли, проведший в заключении свыше 15 лет, дважды осужденный на смертную казнь и переживший несколько покушений на свою жизнь, организованных южнокорейскими спецслужбами. Оба генерала живы и по сей день, время от времени дают интервью и даже иногда мелькают на официальных церемониях.