О ком молчит Вереск

– Бл***дь! – выругался, увидев ее торчащие соски, а Нина отклонилась назад, выгибаясь в спине, подтягивая ноги на капот, раскрываясь перед ним, и когда он подался вперед, схватил за щиколотки, подтягивая к себе. От нетерпения, казалось, у него все взорвется внутри, жадно накрыл ртом торчащий сосок и снова вошел в нее пальцами. Нина выгнула шею, изогнулась в пояснице, она двигалась вместе с его рукой, в каком-то остервенении, металась по капоту, и от этого зрелища он просто осатанел. Ускорил ритм настолько, что теперь было слышно, как ударяется ладонь о ее промежность. Навис над ней, накрывая стонущий рот своими губами, уловил глухое «о боже» и всмотрелся в бледное лицо Нины потемневшим от страсти взглядом.

– Божееее…, – прерывисто и надорвано, заставляя его ускорить темп, каким-то сумасшедшим шепотом, сжимает его пальцы судорожно внутренними мышцами. Пока она не закричала, откидываясь на капот, со скрежетом ногтей о железо, сотрясаясь в оргазме, заставляя его заорать вместе с ней и дернуть змейку на штанах, высвобождая каменный член, направляя в нее и вонзая одним сильным движением так глубоко, что она подалась вперед и охнув, обхватила его шею. Заметил, как по ее щекам текут слезы, и она вся дрожит, и эта сумасшедшая дрожь передается и ему. Захватил волосы одной рукой сзади. Влажные, гладкие, притянул ее к себе и с первым же толчком вцепился своими губами в ее опухший рот, подхватывая под ягодицы, чтобы вонзиться еще глубже.

С ума сойти, какая же она чувственная, страстная. Извивается, сводит с ума, заставляет погружаться глубже, впиваясь своими короткими и острыми ноготками ему в ягодицы.

Сумасшедшие шлепки тело о тело… Подхватил под упругую попку, развернулся, усаживаясь на капот и опрокидывая ее на себя, так, чтоб стала коленями на машину, и он мог видеть, как ее грудь подпрыгивает вверх, как Нина запрокидывает голову и заставляет его рычать от дикого нетерпения, от сумасшедшей силы воли, чтобы не кончить немедленно.

Как же нагло и дико эта девчонка скачет на нем, а член бьется внутри ее тела, достает туда, где оно кончается, цепляет что-то внутри, и она воет от этих толчков.

За волосы к себе, обхватывая поясницу, ускоряясь, хватая ртом красные соски, кусая их в исступлении, засасывая глубоко в рот с довольным мычанием.

Резко поднял со своего пульсирующего члена и снова насадил, не отрываясь от этих глаз… и видит те глаза. Или они одинаковые… Смотреть в них так правильно, так естественно. И он кончит вот-вот, его разорвет к такой-то матери под этим пьяным взглядом синих глаз. Только та…та никогда его вот так не хотела. Никогда не отдавалась сама. А он мечтал, Дьявол свидетель, как он мечтал, что однажды она точно так же будет кричать и извиваться на нем, стонать и закатывать глаза.

Опять подхватил Нину и встал, продолжая толкаться даже так, стоя, удерживая ее на весу, снова уложил на капот спиной, забрасывая стройную ногу к себе на плечо, упираясь руками возле ее головы и толкаясь с надсадными рыками. Быстрее и быстрее. Пока она не закричала, выгнулась, стискивая его член, выдирая из него оргазм следом за ней. Оргазм, заставивший его закричать и бешено спустить в нее свое семя. Под судорожные спазмы ее экстаза, кончал и мотал головой от запредельного адского кайфа.

Задыхаясь, смотрят друг на друга, вздрагивая после наслаждения, подался вперед, прижался лбом к ее лбу, выдыхая со свистом, поглаживая ее волосы, не отпуская, не выходя из ее тела, нашел горячие покусанные губы. Потерся о них своими губами.

– Поехали, – прохрипел в этот рот и уже знал, что не домой. Он повезет ее в гостиницу, чтобы убедиться, что ему не показалось, а еще, чтобы не отпускать. Не сегодня…

– Нет… Мати, – выдохнула, оттягивая его от себя.

– Что?

– Мати плачет… я знаю.

– Проверим… и, если нет.

– Плачет, – с уверенностью сказала и сжала ворот платья.

Альварес набрал номер жены, убирая с лица Нины влажные пряди волос.

– Что? – злобно выкрикнула жена.

– Что делаете?

– Ничего. Слушаю, как твой сын ревет в своей комнате. Я говорила тебе, что эта няня все портит. Она приучила его спать с ней, приучила к сказкам и укладываниям. Дети не должны портить жизнь родителям и… где ты, черт тебя раздери?

– Я скоро приеду. Посиди пока с Мати.

Отключил звонок.

– Откуда ты знала, что он плачет?

– Он сказал мне… плачет каждую ночь.

– Мати не разговаривает.

А сам не может удержаться и трогает, и трогает ее лицо, ее веки.

– Мати уже давно разговаривает, Арманд…

– Давно?

Она кивнула.

– Как ты это делаешь с нами? С ним и со мной? Ты закодирована сводить с ума мужчин Альварес?

– Не знаю… поехали, пожалуйста.

Дернул ее к себе.

– У кого ты была сегодня?

– Забирала бумаги у своего юриста.

– Какие бумаги?

– А я должна все рассказывать? Это не обговаривалось в договоре.

Словно дала ему отрезвляющую пощечину.

– Не должна. Поехали.

Стащил ее с капота, поставил на ноги, и, когда пошатнулась, подхватил на руки и отнес на переднее сиденье.

Глава 17