О медленности

Экстраполируя задачи, поставленные Доэрти в работе о конфликте в Северной Ирландии, на современную эстетику медленного в целом, можно определить последнюю как особое стремление совпасть с настоящим при полном осознании того факта, что тяжкий груз прошлого всегда будет этому мешать. Эстетика медленности, как я понимаю ее здесь и в других главах этой книги, исследует настоящее как гетерогенное пространство становления и преобразований, непрерывного потока и движения, вместе с тем не обходя вниманием препятствия и пробелы, трещины и петли, затрудняющие оптимистическую концепцию целостности и самотождественности. Медленность как искусство радикальной современности побуждает нас включаться в настоящее даже тогда, когда нам ясна вся тщетность этого побуждения, наша неспособность оставить призраки прошлого позади. В этом смысле современная эстетика медленности – это такое стремление, которое включает в себя и признание собственной неудачи. В отличие от эгоцентричного восприятия неспешности как простого средства для снятия стресса, современная эстетика медленного немыслима без определенной доли меланхолии, сдержанности, скорби. Как показывает «История о призраках», за медлительностью стоит понимание невозможности затянуть разрывы прошлого и заретушировать трещины настоящего. Спасти от забвения прошлое, какой негативный опыт оно бы в себе ни содержало – вариант столь же неподходящий, сколь и попытки спастись от настоящего самим. Медленность предполагает созерцание – интенсивное, терпеливое и проникнутое пафосом – настоящего как территории отсутствия и утраты, фрагментарности и конфликта, обманутых ожиданий и мучительных воспоминаний. Сделать выбор в пользу стратегий медленного – значит признать не только тот факт, что ход времени представляет собой болезненную динамику неудачного и тщетного, но и необходимость неустанно двигаться вперед во избежание паралича и недопущения победы прошлого над настоящим. Подводя итог, можно сказать: эстетика медленности предлагает зрителю взгляд с точки зрения видеокамеры, непрерывно переплетающей между собой разные впечатления, создающей постоянно движущиеся и не стесняющиеся своей разнородности картины мимолетного времени и подвижного пространства.

6

Это возвращает нас к творчеству Дугласа Гордона, известного своим использованием сверхускоренной съемки на протяжении последних пятнадцати лет, однако лишь в редких случаях сумевшего приблизиться к тем сложным аспектам современной эстетики медленного, которые мы обсудили в связи с «Историей о призраках» Доэрти. Тем не менее один из недавних проектов Гордона заслуживает более подробного рассмотрения, поскольку именно в нем автор, отказавшись от своего фирменного приема ускоренной съемки, разрабатывает эстетику медленного, чрезвычайно созвучную видеоработе Доэрти, хотя между двумя этими произведениями нет ничего общего в плане предмета и художественных стратегий.

Я имею в виду проект, созданный в сотрудничестве с французским художником Филиппом Паррено и целой командой опытных операторов, нашедших своему высокотехнологичному оборудованию необычное применение: фильм «Зидан: Портрет XXI века» («Zidane, un portrait du 21e siècle», ил. 6.2), от мучительного наследия конфликта в Северной Ирландии переносящий нас в современный мир зрелищных видов спорта. В образно-звуковой организации «Зидана», выпущенного за год до первого показа «Истории о призраках», не просто есть нечто призрачное. Несмотря на всю свою сосредоточенность на физической телесности, Гордон и Паррено, как и Доэрти, тоже используют все доступные средства, чтобы запечатлеть настоящий момент в регистре эстетической медлительности: как сферу непрерывного становления и вместе с тем неудачи, рассеянного потока и недостижимого контроля, конфликта и противостояния, упорства и непоправимости.

Ил. 6.2. Кадры из фильма «Зидан: Портрет XXI века» (Zidane, un portrait du 21e siècle, 2006, режиссеры и сценаристы Дуглас Гордон и Филиппе Паррено, музыка Mogwai).

Прежде чем переходить к выводам, рассмотрим этот фильм повнимательнее. Или лучше сказать: давайте возьмем мяч, оставленный нами в конце предыдущей главы, поведем его какое-то время и посмотрим, что́ творение Гордона добавляет к предложенной Доэрти версии эстетики медленного как искусства исследования расколотого настоящего.