О моей жизни

В Компьене королевский прево ополчился на собор Богоматери и Святых Корнелия и Киприана. Когда клир собрался посреди рыночной площади и именем столь великой Госпожи и столь великих покровителей повелел ему остановиться, он не выказал уважения к священным именам и начал оскорблять просителей грязными ругательствами. В разгар своей речи он свалился с коня и обнаружил, что его зад изрядно испачкан испражнениями кишечника.

Раз уж мы заговорили о почтительности, которую следует выказывать по отношению к святым, то упомянем о расположенном в тех краях городке Сен-Жюст, находящимся под властью епископа Бове.[519] Когда в этом городке вспыхнул мятеж, и отбросы общества вместе с горожанами взбунтовались с неслыханной дерзостью, священники достали раку с мощами священномученика отрока Юстуса, чтобы успокоить народ. Один слуга, более смелый, чем остальные, встал на их пути и непочтительно и зло вознамерился ударить мечом по той святейшей раке. Но прежде, чем кто-нибудь успел что-либо сказать, он рухнул наземь и, подобно вышеописанному человеку, начал распространять зловоние из-за вытекших из него экскрементов.

В одном поместье в окрестностях Бове жил приходской священник. Один крестьянин испытывал к нему лютую ненависть, которая была столь сильна, что он стал пытаться приблизить того к смерти. Не имея возможности действовать в открытую, крестьянин решил отравить его. Он выпотрошил жабу в глиняный кувшин, в котором священник хранил вино для мессы. Сосуды для этой цели делаются пузатыми, с длинным узким горлышком. Придя на мессу, священник совершил таинство отравленным вином. Под конец мессы он начал биться в судорогах, его затошнило, вырвало всем, что он съел и выпил, и ему стало плохо. Пролежав некоторое время в постели, он наконец с трудом смог подняться и дойти до церкви. Священник взял сосуд, который, как он знал, был причиной его недомогания, отбил ножом горлышко и вылил жидкость на плиты пола. В освящённом вине была икра с головастиками. Понимая, что его внутренности обречены на погибель и безо всякой надежды ожидая неизбежного конца, он получил от кого-то такой совет: «Если хочешь вывести попавшую в тебя заразу, попроси кого-нибудь принести пыль с гробницы Марцелла, епископа Парижа[520], или с его алтаря, и если проглотишь её с водой, то можешь быть уверен, что немедленно исцелишься». Он сразу поспешил сделать так и с огромной благодарностью к святому проглотил пыль. Тут же его вырвало сгустком бессчётного количества гадов вместе с ядовитым веществом, в котором они находились, здоровье его поправилось, и болезнь покинула его. Неудивительно, что Марцелл, ныне пребывающий с Богом, смог сотворить это, поскольку он творил великие чудеса, подобные этому, даже будучи отделённым от Него плотской оболочкой.

Глава 19

Беспрецедентную для нашего времени историю, которую я собираюсь поведать, мне рассказал набожный и воистину кроткий духом монах по имени Жоффруа; он был сеньором Семюра и других замков в Бургундии.[521] И поскольку эта история из его жизни, я думаю, что её следует рассказать его словами[522]. Вот как это случилось.

В верхней части страны, примыкавшей к его землям, жил один юноша, связавшийся с женщиной, но не пристойными, а порочными отношениями, или, как сказал Солин, «не из любви, но за деньги»[523]. Наконец образумившись, он решил отправиться в паломничество в Сантьяго, что в Галисии[524]. Но в тесто этих благочестивых намерений попала закваска. Он взял с собой женский пояс, напоминавший ему о возлюбленной и отвлекавший от праведного дела. Во время пути дьяволу представился случай напасть на этого человека; он явился ему в образе святого апостола Иакова и сказал: «Куда ты идёшь?» «К святому Иакову», — сказал он. «Ты неправильно идёшь, — сказал дьявол, — Я и есть святой Иаков, к которому ты спешишь, но у тебя есть с собой нечто, весьма оскорбляющее моё достоинство. Ты прежде барахтался в трясине отвратительнейшего блуда, а ныне пытаешься выказать раскаяние и намереваешься предстать передо мной, как будто предлагаешь мне плод доброго урожая, хотя сам всё ещё обмотан поясом той своей грязной шлюхи». Человек вспыхнул от обвинения и, веря, что перед ним действительно апостол, сказал: «Я знаю, господин, что прежде и даже сейчас вёл себя крайне постыдно. Скажи мне, пожалуйста, какой совет ты дашь тому, кто ввергает себя твоей милости». «Если ты желаешь принести плод раскаяния, соответствующий совершённому тобой проступку, — сказал он, — то мне и Богу угодно, чтобы ты отрезал член[525], которым согрешил — то есть, свой писюн[526], а затем лишил себя жизни, которую вёл столь греховно, перерезав себе горло». Сказав так, он удалился из виду, оставив человека в крайнем замешательстве.